Доверие [первый вариант]
Шрифт:
Айрис пожала плечами. Вот эти плечи... Он попытался вспомнить, но не смог-только здоровенные коричневые пальцы Чанаргвана померещились ни с того ни с сего на белой, слегка украшенной веснушками коже.
– В такую жару ты даже на ужин запросил бы окрошку или свекольник, бокал грейпфрутого сока и кусок буженины. Не знаю, как теперь, у тебя всегда были странные вкусы, и они так часто менялись...
– Ты так считаешь?
– искренно удивился Ринальдо.
– Мне казалось, что у меня вовсе не было вкусов, а уж если бы и нашелся один-два, так на века.
– Тебе только казалось. На самом деле ты был очень привередлив, - она улыбнулась. Ее губы уже перестали дрожать.
Вот эти губы...
– Я поняла, - сказала Чари робко.
– Я пошла, да? Так оставите?
– Разумеется, - ответил Ринальдо, снова повернувшись к Айрис. Айрис тщательно изучала платье у себя на коленях. Принялась разглаживать его ладонью. Чари вышла.
– Ты зачем приехал?
– спросила Айрис, не поднимая глаз.
– Просто так, - ответил Ринальдо и половинчато улыбнулся.
– Захотел увидеться, а теперь есть свободное время...
Это была неправда. Он приехал не просто так. Третий корабль погиб, несмотря на ночную проверку, взорвался, как и первые два, и на нем были убиты еще сто тысяч человек, тщательно отобранных переселенцев. Он приехал сюда, оттого что у него не было больше ни грамма сил. Он приехал вспомнить. Воскресить. И вновь полюбить, и вновь возненавидеть. Он давно уже не любил и не ненавидел, а только спасал. И теперь спасать, не любя, не хватало сил.
Она чувствовала его взгляд, но вскинула глаза, чтобы удостовериться, и опять сразу же опустила. Вот эти глаза...
– Как ты смотришь...
– Как?
– спросил он.
– Сама не знаю... Ты ведь так и остался один?
– Это не совсем верно. Просто я даже не помню, как там кого звали. Это было давно, в первые годы после госпиталей.
Она медленно покивала.
– И то слава богу... Детей нет?
– Нет.
– Потому ты и украл у нас Дахра?
– Я никогда ничего не крал, Ай... даже безделушек. Тем более того, что мне было дорого.
– Что?
– Ну... я говорю, украсть то. что любишь, куда труднее, чем то, что безразлично... ты так не считаешь?
Она покачала головой. Волосы ее мягко заколебались, вьясь вокруг головы, ластясь к маленьким тугим ушам - вот эти уши...
– Что за вздор! Я просто не могу понять твоих истин, Ринальдо. Сколько же мы не виделись?
– Двадцать три.
– Двадцать три... С ума сойти. Отослал Дахра черт-те куда и пришел за Чари?
– Разумеется, нет. Она не слышала.
– Как ты мстишь. Сколько злобы, сколько ненависти, боже мой... Неужели можно так - двадцать три года любить и желать зла издалека?
– Не знаю, - честно сказал он.
– Про зло - это, разумеется, ерунда, а любить... Просто мне без тебя как-то скудно, понимаешь?
– Скудно, - задумчиво повторила она.
– Понимаю...
Она не понимает, подумал Ринальдо. Она знает лишь свое "скудно" - Чан в Совете, Чан в коорцентре, Чан в рейсе, Чан с друзьями, Чан у любовниц... потом налетит вдруг - топот, смех, крик, грай, жестокая ночь; хриплый, нечеловеческий клекот и корчащаяся истома смертельно сладких судорог, а поутру - следы зубов за ушами, на груди, алые пятна его исступленных поцелуев и теряющаяся в голубом сиянии неба точка улетающего орнитоптера. И снова - Чан в Совете... Разве это скудно? Это просто смешно.
– Почему ты тогда отпустил его?
– Не юродствуй. Он и так медлил, сколько мог, боялся меня обидеть. Он же добрый.
– Да, я помню.
Она яростно оскалилась.
– Ты можешь не верить! Ты всегда ненавидел его!
– А почему ты разрешила ему теперь снова прилететь?
– Не твое дело!
Второй курс был критическим для Чанаргвана. Ринальдо помогал ему, как мог, но Чан уже совершенно не в состоянии был заниматься, он был на грани исключения из Школы и только клял судьбу. Ринальдо делал его задания, а Чан сидел рядом и клял судьбу. И тогда Ринальдо отказался что-либо делать и стал говорить: "Бездарь! Ты никогда не оторвешься от Земли, разве что пассажиром! Тебе пасти коров!" Чанаргван возненавидел его, и Айрис возненавидела тоже: "Как ты можешь сейчас! Ему же плохо, неужели ты не видишь? Подлец!!" Только на злобе к Ринальдо Чанаргван выправился, только чтобы доказать ему и всем, и самому себе, что Ринальдо не прав, что Ринальдо не настоящий друг - тогда они еще оперировали подобными формулировками. Через полгода Чанаргван стал первым курсантом Школы, и тогда Ринальдо, донельзя радовавшийся за друга, которого он пусть драконовскими мерами, но все же вытянул, хотел было рассказать и помириться, но попал в аварию на тренажере. Авария была редчайшей и крупной, Ринальдо так и остался полукалекой на всю жизнь, но слава подлеца, бросившего друга в самый тяжелый момент, укоренилась, и Ринальдо не мог ничего объяснить, оттого что почти год валялся по больницам, а потом все уж и забыли, почему Ринальдо подлец, -просто на таких, как он, нельзя положиться.
Почему он так слушал Чанаргвана? Наверно, оттого, что был слаб, был рабом от природы, его тянуло к сильным и уверенным, и даже не к ним, а хотя бы под них... Под идущих с улыбочкой по бревну, перекинутому через пропасть... Быть хоть чуть-чуть нужным тем, кому он всегда так завидовал и кем он никогда не мог стать...
– Ты совершенно не изменился, - отчужденно сказала Айрис и опять принялась утюжить платье.
– Только с виду подгнил...
– Это не совсем верно, - мягко ответил он.
– Верно. Что я, не вижу?
Помолчали. Из соседней комнаты раздавалось мурлыканье Чари.
– Что-то дочка там колдует долго...
– пробормотал Ринальдо, и Айрис встрепенулась.
– И почему к тебе так липнут наши дети? Дахр не отходил, а на отца... да и на меня в последнее время волком смотрел... теперь Чари - глазища во, рот варежкой...
– Они мне доверяют.
– Вздор! Не знаю, как там Дахр, но о каком доверии может идти речь между мужчиной и женщиной?
Бедная девочка, подумал Ринальдо об Айрис. Сгорела...
– Ты выглядишь старше своих сорока... сорока шести, - она исподлобья блеснула на него взглядом.
– Ты еще мужчина?
Ринальдо с изумлением почувствовал, что его кожа стала как-то горячее, будто собиралась покраснеть. Стало даже смешно. Он улыбнулся.
– Идите есть!
– крикнула Чари, растворив дверь. В комнату пахнуло вкусным. На Чари была теперь какая-то коротенькая полупрозрачная хламида и воздушный, совершенно прозрачный синий шарф чуть ли не до колен.
– Ты одевалась бы поприличнее, Чари, - приказала Айрис.