Доверие [первый вариант]
Шрифт:
Она кивнула, и волосы влажным клином свесились на ее лоб - черные, смолянистые, непослушные. Она сердито отшвырнула их к затылку.
– Да... Дахр ведь теперь улетел. Ой, я так завидую ему, мне-то еще два года до очереди... Но он клянчил, а я никогда не умею... Тоже хотела попросить отца, но...
– она безнадежно шевельнула рукой.
– А вы кто?
Ринальдо подумал, кто же он.
– Да так, знаешь... старый знакомый. А что это за цветы?
– Где?
– она обернулась.
– А... Орхидеи... специальные, для этих широт. Мама сама выводила, вы разве не слышали? Об этом писали...
Ринальдо виновато развел руками.
– Не довелось как-то... Знаешь, за всем не уследишь. Ты не замерзла?
– Вот еще!
– возмутилась она и надула губы.
– Я зимой купаюсь! С Дахром вместе. Это брат мой, - вдруг спохватилась она, - он руководит Союзом молодежи.
– Это я слышал, - ответил Ринальдо.
– Хотя меня трудно заподозрить в принадлежности к Союзу молодежи...
Она чуть сердито еще улыбнулась, на упругих щеках, опушенных, словно бутоны северных орхидей, заиграли ребячьи ямочки.
– Без Дахра здесь совсем стало скучно, - призналась она.
– Тихо... Мама тоскует, вы знаете...
– Знаю. Как твоя мама любит и умеет тосковать, это я знаю... Она чуть удивленно качнула головой.
– Ну вот, знаете... Когда же хоть на Терру...
– Не торопи время. Чари.
– Да я не тороплю, просто... Ой, а сколько времени сейчас?
– Начало девятого.
– Ух ты, мама уж, наверно, и ужин без меня сьела... И третий корабль улетел, да?
– жадно спросила она.
– Улетел, - тихо ответил Ринальдо.
В кармане его, рядом с первыми двумя, лежала третья шифровка из центра. Она жгла кожу груди, Ринальдо постоянно чувствовал ее, ни на миг не в силах забыть.
– Счастливые...
– вздохнула Чари. Встрепенулась.
– Вы с нами поужинаете?
– Разумеется... Если не стесню. Приплясывая, Чари двинулась к крыльцу.
– Этакий домина на двоих... Каждый гость на вес... я уж даже не знаю чего. Горючего для гиперсветовых кораблей, вот чего. Маме-то никто не нужен, а я... она так хочет, чтобы я всегда при ней была. Наверно, и есть без меня не стала. А вы со мной разделите трапезу, а?
– важно сказала она.
– Окажете честь бедной девушке, живущей в сладком для ее матери уединении... а?
– Она просительно взглянула на Ринальдо сквозь длинную, вороньи блестящую челку, опять свесившуюся на глаза. Глаза, огромные, черные, яркие, как сливины, - отцовские глаза...
– Окажу, - сказал Ринальдо, а потом спохватился: - Почту за счастье.
Она легко, как рысь, вспрыгнула на крыльцо, минуя все четыре ступеньки, и чуть влажное плечо ее пронеслось мимо лица Ринальдо - круглое и коричневое, с выпирающими ключицами, блестящее от влаги. Ринальдо улыбнулся половиной рта и на миг прикрыл глаза. Плечи от матери.
– Ма-ам!
– звонко крикнула Чари и ударом ноги распахнула дощатую дверь. Изнутри густо пахнуло дачей - сеном и стряпней.
– Ма-ам! Тут к тебе! Ужинать пришли!
Ринальдо осторожно двинулся вслед за девушкой. Она залихватски раскачивала бедрами, стараясь казаться взрослее. Она отдыхала, она развлекалась.
– Не споткнитесь, тут доска из пола оттопырилась, - предупредила Чари, и тут же Ринальдо споткнулся и затопал как слон, стараясь сохранить равновесие. Чари небрежно поддержала его.
– Я же предупреждала!
– укоризненно сказала она.
Рука ее была прохладной, тонкой, но крепкой и жилистой. Отцовская рука. Она открыла еще какую-то дверь - на этот раз на себя, изящно потянув мизинцем и безымянным, - и стало светло.
– Я уже изголодалась тут без тебя, - сказала Айрис, поднимая голову. И подняла. И перестала говорить, и провела ладонью по задрожавшим губам.
– Здравствуй, - сказал Ринальдо и поспешно подал ей руку - он очень боялся, что она захочет чмокнуть его в щеку. Раньше она со всеми здоровалась и прощалась так. Она секунду помедлила, а потом ответила на рукопожатие и произнесла:
– Здравствуй, Ринальдо...
– глотнула.
– Ты давно здесь не был. Садись.
– Давно. Всё, знаешь ли, недосуг...
– Вас можно поздравить?
– спросила она.
– Чари, девочка, закажи нам что-нибудь на свой вкус...
Она сильно изменилась, подумал Ринальдо, садясь. Нервы расслабились в глуши. Раньше она ни за что не обнаружила бы волнения... Да раньше она и не стала бы волноваться. Подумаешь...
– С чем поздравить?
– спросил Ринальдо, жадно рассматривая ее лицо. Она настолько изменилась, что смутилась, отвела взгляд, оправила воротник, подняла его, чтобы не видны были плечи. Чари стояла сзади и наблюдала, не дыша.
– Ну как же, - произнесла Айрис.
– Дело запущено. Третий корабль пошел.
– А, - сказал Ринальдо, - ты об этом...
– На стене висело стереофото молодого Чанаргвана, времен Школы. Ослепительная улыбка, блестящий комбинезон в обтяжку, в руках - охапка полевых цветов, на заднем плане - небо с кучевыми облачками.
– Да, мы не зря потрудились. Теперь можем позволить себе ежедневные старты, а в будущем - до трех-четырех стартов в день.
– Я поздравляю, - сказала Айрис.
– Чан тебе здорово мешает?
– Нет, что ты... Я привык.
– Чари, я же просила сделать нам ужин.
– А... А что вы любите?
– нерешительно спросила Чари из-за спины Ринальдо. Ринальдо всем корпусом повернулся к ней.
– Я всеядный.
– А больше-больше всего?
– Да как сказать...
– он покосился на Айрис. Он забыл, что он любит. Ему некогда было колдовать над меню. Как правило, он что-то доказывал кому-то и во время ужинов, и во время обедов, и во время завтраков тоже...
– Ты не помнишь, что я любил больше-больше всего?
– спросил он.