Дожди на Ямайке
Шрифт:
– Есть, - ответил интеллектор, - но очень предположительные. Скорее всего это как-то связано с пробором.
– То есть?
– Отравить всех мамутов через пищу он не мог, здесь вы были защищены хорошо. Но он мог опылить вас какой-нибудь гадостью. Скажем, через дождь или ветер.
– Ну а в дождь-то, например, как эта гадость попала?
– Очень просто. Испарения с земли, содержащие болезнетворные споры, микробов, мелких насекомых, - способов хватает. У меня есть неприятное подозрение, что здесь применено генетическое оружие.
– Это еще что такое?
– поникшим голосом поинтересовался Аугусто.
–
– Всем немедленно сдать кровь на анализ!
– подал команду Аугусто.
Но было уже поздно. В тот же день и в тот же час на пленников Ямайки обрушились новые беды.
Сначала погиб Андронио Лангалеро, мамут-охранник со странной кличкой Кияк. На него напали земляные пиявки.
Вообще-то земляные пиявки опасны в куда меньшей степени, чем, скажем, плотоядные бабочки-однодневки, укусы пиявок в худшем случае могут привести к высыпанию волдырей. Земляные пиявки - непременные участники любого пробора, поскольку обладают способностью чрезвычайно быстро мутировать и по своей необыкновенной прожорливости не имеют себе равных. Пожирают они все подряд, любую органику, даже химически агрессивную. Их используют в проборах и как генетический материал, и в качестве небрезгливых уборщиков. Обычно на третий или четвертый год после пробора земляные пиявки исчезают, но иногда, по прихоти куаферов, мутируют во что-то более симпатичное и даже имеют шанс стать достопримечательностью причесанной планеты. Живут они в почве.
Однако Федер устроил все так, что с началом "Холокаста" все земляные пиявки превратились в маньяков - люди с определенным запахом и определенным составом крови стали их к себе с непреодолимой силой притягивать. Людей таких было немного, а самой первой жертвой стал Лангалеро.
Очень скоро после побега куаферов Лангалеро заметил, что его кусает какая-то дрянь - он несколько дней не мог понять, какая. Потом поймал одну и хотел даже пожаловаться начальству - мол, ничего себе проборчик этот Федер устроил, где это видано, чтобы на причесанных планетах кровососов оставляли. Следующим утром он проснулся весь в волдырях. Страшно разозлился, но еще не встревожился. Но днем ему стало плохо.
Волдыри стали лопаться, распространять зловоние, причем какое-то уж очень омерзительное. Больше того, образовавшиеся язвы начали разрастаться и причинять невыносимую боль. К вечеру Лангалеро пришлось слечь в блок медицинского автомата. Киберврачу пришлось постараться, но язвы он все-таки залечил. Он нарастил новую кожу, боль и вонь исчезла, однако началась ужасная чесотка, с которой аппарат справиться смог, только впрыснув в кожу успокоительное. Отпуская Лангалеро, врач посоветовал ему утром показаться опять. Лангалеро выругал целителя и направился к себе в казарму, где и заснул под звуки каменного нарко.
Человека в нормальном состоянии каменное нарко усыпляет минимум на сутки. Лангалеро проснулся через четыре часа от невыносимой боли во всей коже. Его разбудил собственный крик. Оказалось, что появились новые язвы и уже раскрылись, вонь вокруг него стояла несусветная. И главное - в каждой язве копошились десятки отвратительных тварей. На порядочном расстоянии от него толпились испуганные мамуты.
Решив, что Лангалеро заразен, сослуживцы его довольно скоро просто застрелили и тут же сожгли.
Больше всех испугался Аугусто. Ему стоило большого труда изображать оптимизм во время похорон Андронио Лангалеро.
– Это первая жертва!
– воскликнул он, скорбно глядя на коричневый мешочек с прахом, довольно небрежно брошенный перед могилой глубиной в десяток метров.
– Многих отнял у нас мерзавец Федер со своей бандой, но Лангалеро первый, кого он отнял после своей смерти. Но запомните, парни, Федера теперь нет. И эта планета наша. Наша, черт побери!
– Он яростно воздел руки.
– И если мы будем хотя бы первое время соблюдать установленные мной правила безопасности, Лангалеро останется последней жертвой этой гадины, этого сволочного мерзавца. Лангалеро просто немножко был неаккуратен. Мы с вами должны быть бдительны, если не хотим следующих жертв.
Мамуты сочувственно покивали, но никто не поверил в скорое избавление, потому что все очень хорошо знали, что новые напасти продолжаются. Мэрик Мердуосис и Умбасадорис Буби не пришли ка похороны по уважительной причине - они проснулись утром и обнаружили, что не могут ходить, потому что у них подгибаются ноги. И Мэрик, и Буби спали в разных помещениях, по работе они не соприкасались. Они даже не были друг с другом знакомы, потому что Мердуосис находился на Ямайке чуть ли не с самого начала, а Буби появился за три недели до побега куаферов. Однако у обоих одновременно началось то, что киберврач определил как редкую, встречающуюся только на Париже-2, болезнь под названием "растворение скелета".
Мэрику и Буби трудно было завидовать. Сразу же после похорон Лангалеро, легко убедив себя, что это к общей пользе, мамуты сожгли их вместе с постелями.
Конечно, это был жест отчаяния. Никто не удивился, когда десятник Брайен Кавазашвили-баба на следующее утро встал с постели и тут же упал с характерно изогнутыми ногами. Брайена любили, но это его не спасло. Умоляющим взглядом он тут же встретил смерть из скваркохиггса.
И началось.
26
"Холокаст" обрушился на мамутов с внезапностью тигриного прыжка. Его первые проявления - болезни, унесшие на тот свет Лангалеро, Мэрика, Буби и Брайена, - были достаточно жуткими, чтобы всех как следует напугать, но и достаточно редкими, чтобы каждый смог затаить надежду - меня не заденет. Однако очень скоро пришел день, когда "Холокаст" прошелся по колонии частым гребешком - настолько частым, что не оказалось в тот день никого, кто вспомнил бы с тоской время, когда всего лишь болела голова.
Растворение скелета свалило сразу полсотни человек. Еще три десятка проснулись с явными признаками бубонной чумы. Они еще надеялись на медицинский аппарат, потому что для него нет ничего легче, чем вылечить любое известное эпидемическое заболевание, однако лечение никому не помогло. Киберврач быстро констатировал, что болезнь действительно очень напоминает бубонную чуму, но на самом деле таковой не является, причем в каждом из тридцати двух случаев вызвана совершенно разными вирусами. Протекала эта болезнь слишком быстро, врач просто не успевал синтезировать нужные препараты - он не успел бы сделать это, даже если бы все остальные мамуты были здоровы и не досаждали бы ему своими болячками, одна другой заковыристей.