Драгоценный дар

Торн Александра

Синди моргнула, стряхивая это выражение, как другие женщины моргают, чтобы стряхнуть слезы.

— Может быть, в другой раз, — сказала она и пошла к двери, двигая бедрами так, словно они у нее на шарикоподшипниках. Обернулась, кинула на него последний взгляд, словно желая сказать, что все простила, и вышла.

Ари испустил глубокий вздох облегчения, сел за стол и набрал номер телефона Берта.

— Я только что кое-кому сказал, что мы сегодня ужинаем вместе, — предупредил он после того, как они обменялись приветствиями. —

На тот случай, если ей вздумается проверить, ты свободен?

— Ей? Это уже интересно.

— Это была Синди, — буркнул Ари.

Берт понимающе присвистнул, потом сказал:

— Сегодня я не могу тебе помочь. Веду Беллу ужинать в «Ривер-Оукс Гриль». Но ты можешь пригласить туда Пич. Вы уже помирились?

— Я не смог ее поймать, — ответил Ари. — Ладно, желаю удачи с Беллой.

Дробь, которую выбивали высокие каблуки Синди о пол, когда она бежала по коридору, была похожа на автоматную очередь. Она промчалась мимо всех отделов, ворвалась в дамский туалет, распахнув дверь с такой силой, что та с грохотом врезалась в стену, и огляделась.

Увидев, что здесь никого нет, Синди подошла к ряду раковин и уставилась в зеркало над ними, пристально разглядывая себя.

Неужели с ее лицом все-таки что-то не так? Может, она что-то не исправила, оставила какой-то недостаток?

Да что тут еще можно исправить? Лицо у нее — как у кинозвезды, фигура — как у фотомодели. Она изменила все — глаза, волосы, губы, нос, фигуру. А со своими новыми зубами она может рекламировать любую зубную пасту.

Ее макияж безупречен, прическа великолепна, платье одновременно скромное и соблазнительное, туфли на умопомрачительных каблуках. Лучше сделать уже просто невозможно. И ни у кого не получится. Она выглядит куда шикарнее любой из этих сучек из Ривер-Оукс.

Какого же черта Ари не принял ее приглашения? Она долгие часы обдумывала, что скажет, чтобы это выглядело спонтанным приглашением. Даже разорилась на покупку автомата для выпечки хлеба и научилась им пользоваться.

Когда она подумала о выброшенных деньгах, у нее вырвалось рычание, похожее на рык перегруженной стиральной машины. Она была вне себя от ярости. Уже во второй раз Ари срывался с ее крючка.

Как он мог отказаться от ужина у нее дома ради того, чтобы пойти в какую-то грязную забегаловку с этим старым хрычом Бертом Ханрааном?

А что, если?.. В ее голове мелькнула ужасная мысль. Он ведь художник, а у них глаз более наметанный, чем у других людей. Неужели он понял про пластические операции? И рассказал Ари?

Она ясно представила себе, как они сидят сегодня вечером в ресторане и смеются над ней. Да как они смеют? Она их в порошок сотрет! Уничтожит! Раздавит!.. Нет, не их. Его. Берта.

Ари никогда не посмеялся бы над ней, он слишком добрый, понимающий, любящий. Но Берт — другое дело. Берт — лучший друг Ари. Он может на него повлиять. Наверняка это он внушил

Ари, что ему не стоит с ней встречаться. Берт не в первый раз встает у нее на пути.

Она прижалась лбом к прохладному зеркалу. Почему жизнь так несправедлива к ней? Почему все ее так ненавидят? Ее никто никогда не любил. Отца она никогда не знала, мать больше любила виски, чем ее, друзей у нее не было. Конечно, кто захочет водиться с толстой уродиной?

Девочки смеялись над ней в школе, а мальчики делали вид, что их тошнит, когда она проходила мимо них в коридоре. Синди застонала. Она снова и снова вспоминала все те унижения и оскорбления, через которые прошла в детстве. Тогда она ничего не могла сделать.

А теперь может. Она больше не несчастная бедная девчонка. Нет, сэр. Она прошла через ад, чтобы Ари. наконец понял правду: они созданы друг для друга.

Да, она прошла сквозь ад, подумала Синди, улыбаясь своему отражению.

Теперь очередь Берта Ханраана.

* * *

Ари принимался готовить всякий раз, когда бывал чем-то расстроен. Грохот кастрюль и сковородок, ароматный дымок от плиты и из духовки всегда его успокаивали. Чем более сложен рецепт, тем лучше.

По дороге к дому он заехал на Рынок эпикурейцев в Райс, чтобы купить ингредиенты для голубцов. Пока капуста томилась на медленном огне, он готовил начинку. Ари едва успел начинить последний капустный лист ароматной смесью прокрученного мяса, риса, лука, яиц, хлебных крошек и специй, как зазвонил телефон.

Он бросился к аппарату, надеясь, что это Пич. Но голос в трубке был хоть и женским, но совершенно незнакомым.

— Можно попросить мистера Раппапорта?

— Я слушаю, — ответил он, стиснув трубку жирной рукой, которую не успел вытереть.

— Я детектив Керн, полиция Хьюстона. Боюсь, у меня плохие новости. С вами кто-нибудь есть?

— Я один, но обещаю, что не упаду в обморок. Говорите, детектив.

— Сегодня вечером в Берта Ханраана стреляли возле его собственного дома. Он просил нас связаться с вами.

Ари сказал, что не будет падать в обморок. На миг ему показалось, что он не сможет сдержать обещание. Перед глазами все поплыло. Берт! Не может быть! Хайтс не был самым респектабельным районом Хьюстона, но все же достаточно спокойным, не из тех, где людей убивают просто так.

Вопросы срывались с его губ, опережая друг друга, словно бегуны на Олимпийских играх.

— Кто это сделал? Берт серьезно ранен? Куда его увезли?

— Санитарный вертолет доставил мистера Ханраана в больницу Германна, — спокойно ответила детектив. — Сейчас ему извлекают пулю.

Ари взял себя в руки.

— Приеду через двадцать минут.

— Я буду в комнате для посетителей возле операционной. Пожалуйста, не очень гоните, мистер Раппапорт. Вы не сможете помочь своему другу, если по дороге попадете в аварию.