Дракон из Трокадеро
Шрифт:
– Эй, Виктор, я не со стенкой разговариваю!
– Дошло! Вальми сообщил мне деталь первостепенной важности, хотя сразу я не обратил на нее никакого внимания. На руке Мэтью Уолтера была татуировка в виде дракона.
– Комодо! Остров драконов! Это не может быть простым совпадением. Что мы…
В этот момент в лавку, сетуя на то, что Кэндзи до сих пор не раздобыл «Песни Билитис» Пьера Луи [99] , вплыло пикантное создание с круглыми щечками и вздернутым носиком. Виктор вверил ее заботам Жозефа, а сам укрылся в подсобке.
99
Пьер Луи (1870–1925) – французский поэт, писатель и мистификатор, разрабатывавший эротическую тематику и вдохновенно воспевавший лесбийскую любовь.
«То, что за нами наблюдает полиция, не вызывает никаких сомнений. Вальми – далеко не идиот. Так что идти напролом нельзя. Сначала выйти на след Альфонса Баллю. Сен-Луи город небольшой, белые там живут тесно, и слухи разлетаются мгновенно. По поводу “Эсмеральды” и “Комодо” как пить дать судачили».
Мадемуазель Миранда, наконец, ушла, и Жозеф присоединился к шурину.
Виктор в деталях изложил ему свой план.
– Все правильно! Меня в который раз будут эксплуатировать, как последнего раба.
– Об этом и речи быть не может. Мы же одна команда, партнер. Так что курс на семейный пансионат, в котором обосновались мадам Баллю и ее кузен.
– Кэндзи это не понравится.
– Я поднимусь к нему и поговорю.
Глядя, как шурин поднимается по винтовой лестнице, Жозеф беззастенчиво бросил:
– А поздравить меня с умозаключениями касательно фуражки у вас язык судорогой свело?
Виктор перегнулся через перила.
– Браво, Жозеф. Готовьтесь к походу на Гренель.
– Опять?
Войдя в семейный пансион на улице Вьоле, Виктор с Жозефом немало удивились, что обеденный зал был битком набит не только постояльцами заведения, но и туристами, съехавшимися со всех концов света. Хозяйка попыталась их вытолкать.
– Мест нет, господа. Отели переполнены клиентами, а меблированным домам они устроили настоящую осаду.
В отдельном кабинете, вдали от суматохи, Альфонс Баллю играл в крапетту [100] , оспаривая первенство с толстобрюхим стариком с длинными, крашеными каштановыми волосами. На столе с царским видом возвышалась бутылка анисовки с двумя рюмками по бокам. Альфонс Баллю был тощий малый лет сорока с усиками пирамидкой и гладко выбритым подбородком. При виде гостей он привстал со стула и сказал:
100
Крапетта – карточная игра.
– Господин Легри! Какой сюрприз! Чем обязан такой честью?
И знаком пригласил Виктора с Жозефом сесть в кресла.
– Господа, позвольте представить вам месье Адемара Фендоржа, бывшего преподавателя латыни и большого любителя первобытной истории. Когда-то ему удалось найти коренной зуб гиппопотама и пястную кость гигантского ископаемого оленя. Мой дорогой Фендорж, это господин Легри, книготорговец и любитель расследовать запутанные преступления, а это его приказчик, господин…
– Пиньо, Жозеф, писатель. Сочиняю романы с продолжением, публикуемые в газетах. Партнер месье Легри, – сухо ответил Жозеф.
– Вот как? Я читал кое-что из ваших произведений, синтаксис неплохой, – одобрил Фендорж. – Мадам Арманда Симоне, наша хозяйка, является вашей ярой почитательницей и ни за что на свете не пропустит очередной номер «Паспарту». Что же касается меня, то…
Виктор в раздражении повернулся к Альфонсу:
– Господин Баллю, нам нужно поговорить с вами наедине.
Фендорж, будто прилипнув к стулу, даже не попытался встать.
– Выпьете анисовки? – предложил Альфонс.
– Нет, спасибо.
– Как вам будет угодно. Чем могу быть полезен, господин Легри? Не стесняйтесь моего друга, он умеет хранить тайны.
– Да нет у нас никаких тайн, – проворчал Виктор. – Во время пребывания с миссией в Сенегале, в Сен-Луи, вы что-нибудь слышали о шхуне «Комодо»?
Легри разложил на коленях какие-то бумаги.
– Боюсь, что нет.
– А об «Эсмеральде»? Мы разыскиваем человека, который в прошлом году ходил на этом корабле.
– В прошлом году? Я же уехал из Африки бог знает когда. В Сенегале моя роль сводилась лишь к нескольким дерзким вылазкам во главе выступавшей маршем колонны. В остальное время я перекладывал бумажки в одной из канцелярий Сен-Луи и не имел возможности ротозейничать в порту. Сожалею, но помочь вам ничем не могу.
Сделав неловкое движение, Виктор рассыпал свои записи. Один листик приземлился на колени господину Фендоржу. Тот поправил очки и стал читать, двигая губами.
– Господин Легри, вы пишете на английском роман о морских приключениях?
– Э-э-э…
Жозеф, возмущенный бесцеремонностью Фендоржа, протянул руку, но тот проигнорировал его жест.
– Любопытно, – продолжал он, – а почему фраза «И ПОМНИ О МАРИИ СЕЛЕСТЕ» написана заглавными буквами?
– Того требует сюжетная линия нашего романа, – отрезал Жозеф. – Мы работаем над ним вместе.
– Мария Селеста, Мария Селеста… Странно… Это напоминает мне… Когда-то я читал одну заметку. Дело было после того, как мне присвоили степень бакалавра. Я никак не мог определиться – преподавать латынь или же заняться археологией. Во время одной развлекательной поездки по Англии мне случилось оказаться в Стоунхендже. И поскольку постоянно шел дождь, я, запершись в гостиничном номере, листал всевозможные альманахи. Эта необычная история произвела на меня впечатление.
– Какая история?
– С призраками, – невозмутимо ответил Фендорж.
Жозеф воздел глаза к небу.
– Не думаю, что вас это заинтересует, молодой человек, – продолжал бывший латинист.
– С призраками ничего нельзя знать наперед, – пробурчал Жозеф и принялся что-то писать в своем блокноте, что позволило ему избежать недовольного взгляда.
– Мы вас слушаем, господин Фендорж, – вставил слово в разговор Виктор.
Адемар Фендорж прокашлялся и наклонился вперед.
– Господа, давайте вернемся в не столь отдаленное прошлое и окажемся в 1872 году в Атлантическом океане неподалеку от берегов Португалии. Старший помощник капитана американского трехмачтового судна только что заметил шхуну-бриг, маневры которой были совершенно беспорядочны. Он сообщает об этом капитану, который тут же бросается вдогонку. Расстояние между двумя кораблями сокращается. В окуляр подзорной трубы капитан видит, что на мостике брига никого нет. Этот факт его интригует – судно лежит в дрейфе, не видно ни рулевого, ни впередсмотрящего, на борту ни одной живой души, паруса спущены, подняты лишь стаксель и штормовой фок. Капитан приказывает старшему помощнику взять двух матросов и сесть в шлюпку. Они причаливают к борту брига и читают на корме название: «Мария Селеста. Нью-Йорк». Вы правда не хотите немного анисовки?