Дракон Каррау
Шрифт:
Я наклонился еще ближе, вглядываясь в маленький экран.
Вот стена, вот дверь, вот вспыхивающий и гаснущий свет. Вот темный абрис мужчины – а где Лиз? Человек был высок и широкоплеч – но это всё, что я мог о нем сказать. Он полностью загородил Лиз собой.
Я не понимал, что происходит, пока дух не откорректировал видео под изменившееся освещение. Рука, нога. Мелькнувшее колено девушки – почему-то обнаженное. Он прижимал ее к стене, Лиз отбивалась. Сначала вяло, затем – яростно. Ее ногти впились мужчине в шею, и только тогда он обратил внимание на сопротивление,
– Он сдавил мне горло. – Произнесла спокойно Лиз. – Сильно. Я должна была потерять сознание. Прежняя бы отключилась. Но я – не я старая. Он был… сильным.
Сильнее, чем та, которая сама – как удар капотом автомобиля.
Я заставил себя смотреть на экран. Нервный узел в солнечном сплетении пульсировал и болел – как будто в живот ткнули тупой палкой. Ткнули и давят не отпуская.
Незнакомец насиловал Лиз. И даже злобный дух, запертый в камере, метался недовольно. Лиз была его хозяйкой.
Звук внезапно стал лучше. Музыка громче. Всхлипы девушки. Скрип снега. Двигатель подъехавшего авто. Озноб у меня по спине.
Не хочу этого видеть. Не хочу смотреть. И не могу оторваться.
Потому что маленькой, гадкой и самодовольной моей части нравилось зрелище: власть, насилие, тело. Сладкое чувство контроля.
– Сейчас. – Предупредила Лиз.
Но я все равно вздрогнул, когда дух заскрипел, воспроизводя громкость выстрела.
Мужчина отшатнулся, хватаясь одной рукой за стену, а вторую прижимая к животу. В театре теней, которым стала сцена, мелькнули профиль человека, обнаженное бедро, все еще эрегированный член, бьющая струйкой кровь. В свободной руке Лиз держала маленький пистолет.
Вампир бросила его в снег. Постояла немного. Поправила одежду. И, шатаясь, ушла из кадра.
Я отодвинулся от камеры.
Сидеть напротив Лиз стало до крайности неуютно. Наверняка не так как ей. И ведь она не знает про Боаза.
– Зелье? – Спросил я хрипло. – В напитке?
Вампир прищурилась:
– Смотри на экран.
Ничего не происходило. Стена. Сугроб. Свет, пульсирующий из-под двери клуба.
Мужчина, в которого выстрелила Лиз, и который упал, встал. Выругался, швырнув на землю что-то. Поднял камеру, покрутил, не наводя на свое лицо. Запись прервалась.
– Он передал камеру через бармена. – Лиз выключила устройство и прикрепила к шнурку на шее. – Но забрал пистолет. У этого. Урода. Мое оружие.
В кабинете медленно светлело. Лиз спрятала камеру под куртку и вновь уставилась на меня змеиным взглядом. Только сейчас он уже не казался таким мрачно-угрожающим. Просто мрачным. И ожидающим. Она ждет, что я решу.
А мне… дурно. Хочется вымыть руки, вымыть глаза. Я смотрел на нее, но видел белокосую Сванну, брыкающуюся на кафельном полу туалета. Хочется сесть в дальний темный угол, зажмурится и перерезать себе горло – как будто это спасет хоть кого-нибудь из нас троих.
Тень плясала, переползая со стены на потолок. Извивалась в ожидании Солнца. Злорадно? Или в ожидании облегчения? Если я помогу Лиз в ее мести, уменьшит ли это мой долг? Когда это месть уменьшала долг?
Я облизал губы.
Самое омерзительное, что, несмотря на то, что я бесконечно жалею и мне бесконечно мерзко, в этом все еще есть нечто тонкое, затаенно-сладкое, гнилостно-возбуждающее. Придавить собой. Сжать. Подавить. Доказать, кто тут главный. А если она не примет доказательств – наказать праведно.
Демоны входят в уже существующую дверь.
С другой стороны: взвалить на себя ее месть – даже частично – значит взять чужой долг. Тень и так тяжела, и всего месяц прошел, как едва не лопнула, затопив Каррау. … Но сейчас есть небольшой запас пространства. И если я уменьшу свой долг, то он увеличится.
С третьей стороны: человек, который сильнее вампира. Даже пьяного вампира. Я о таком в жизни не слышал. Если это зелье, или рецепт, или заклинание – я должен знать подробности. Во-первых, чтобы не допускать новых игроков на сцену, во-вторых… будь я сильнее Принца, она бы не посмела присылать ко мне убийц. Всего лишь физически сильнее. Древние кровососы не понимают других аргументов.
– Мне нужно что-нибудь. – Сказал я. – Предмет, к которому прикасался тот человек. Ты его ранила. Слюна, или кровь?
Плечи Лиз медленно, миллиметр за миллиметром расслабились. Я сказал "да".
Немертвая достала из кармана полиэтиленовый прозрачный пакетик и положила на стол. Внутри – клочок ткани с рыжими пятнами.
Ни дуновения жизни от остатков жизни.
– Когда это случилось? – Я почему-то решил, что вчера. Но она пришла не сразу. Только как к последнему средству. – Кровь старая, я вряд ли смогу…
– Это не его кровь. – Лиз поднялась. – Моя. Должна быть сперма.
Не платок, с вытертыми второпях каплями. В пакете лежали хлопчатобумажные трусики. С маленькими черепами.
– Послушай, мне жаль…
– Не смей так пялиться! – Лиз вскочила, грохнув креслом. – Я – охотник! Понял?! А не жертва!
Маг крови мог бы помочь. Для обычных средств прошло слишком много времени, я ничего не сделаю с засохшей тряпкой. Тем более что на ней больше ее веществ, чем его. И мне правда, очень, очень жаль.
– Ты сказала отцу? Лиз, это к нему ты должна была прийти, не ко мне.
Немертвая вздернула подбородок:
– Только люди молят Создателя о помощи.
И она, шатаясь, побрела к выходу. Солнце приближалось. Его тяжелый горячий вес лег мне на плечи. Придавил, так же как и девушку, мешая двигаться, путая мысли. Впрочем, не настолько сильно.
– Лиз, ты не успеешь скрыться. Рассвет вот-вот ударит. Не вых…
Край диска прорезал горизонт. Очертил границу дня, подвел итог свершений. Я оперся рукой о стол, прежде чем Тень, дрожа, разрослась, хлестнув меня по ногам. Перед глазами пронеслись события суток: я не спас тех людей на вокзале, я позволил войти в город приезжим вампирам и чужому магу, я не успокоил призрак Жанны. Я не сохранил старое здание. Я нарушил слово и колдовал в доме Веры. Я упустил Иллюзиониста и его ученика. Я потерял Давида. Я не узнал ничего из дневников Лара. Я не закончил перевод, за который уже взял деньги. Долги, суммированные солнцем – словно удар под дых.