Драконам слова не давали!
Шрифт:
— Готова? — спрашиваю у неё, как у бойца на ринге.
Тинка потрясает кулаком, давая понять, что пришла в себя. Ей только боксёрской перчатки сейчас не хватает. Она выходит первой. Решительно. У неё даже походка меняется. Обычно на людях Тинка семенит и двигается медленно, но в данный момент, позволь ей узкое платье, она печатала бы шаг, как солдат на параде.
Я иду следом, и меня подтряхивает. Озноб охватывает тело, и я пытаюсь сдерживаться, чтобы не трястись. Нервное это, наверное. Лицо пылает.
— Потанцуем? — спрашивает меня Драконище, как только мы возвращаемся. Почему бы и нет? Танцы всегда помогали поставить мозги на место. Заодно и ему вправлю, чтобы при мне троллингом больше не занимался.
Он ведёт меня на танцпол. Грациозный зверь. Раньше я не замечала, какая у него лёгкая походка. А может, он скрывал свои таланты. Жутко хочется посмотреть на его задницу, но не могу. Не оглядываться же, в самом деле. Да и предмет моего интереса пиджаком скрыт.
— Можешь начинать, — разрешает Драконище, как только мы сливаемся в танце.
Он отлично двигается. Завораживающе. Литые мускулы перекатываются у меня под руками. Это так приятно. А ещё от него идёт тепло. Как раз то, чего мне сейчас не хватает. Льну к нему почти неприлично и начинаю отогреваться.
Слышу его рваный вздох. Волосы щекочут ухо. Как же он близко. Сильный и уверенный. Почему-то становится спокойно.
— А надо? — спрашиваю, не поднимая лица. — Вообще-то хотелось высказать тебе всё, но ты мастер. Браво. Заморочил им всем голову. Про ребёнка зря только ляпнул. У мамы больное сердце. Можно было обойтись и без шокирующих подробностей. Тем более, что это неправда.
— Ну почему? — возражает он мягко и водит украдкой губами по моему виску. Почти невинный жест выбивает почву из-под ног. Внутри разливается жар — резкий, почти болезненный. Какое счастье, что люди непрозрачны. Иначе я бы осветила сейчас полутьму, как мощный костёр. — Мы не предохранялись, если ты помнишь. Так что вероятность есть.
Я не помнила. Какой там. Вообще тогда ни о чём не думала. Может, потому, что могла себе это позволить.
— Это ты не предохранялся, — возражаю и смотрю ему в глаза. — А я — да. Поэтому вероятности нет. Можешь не мучиться на этот счёт.
— Я и не мучаюсь, поверь. Лучше расскажи, о чём таком твоя сестра там выкрикивала? Ты обещала выйти замуж вместо неё?
Ой, Дракон Иванович в своём репертуаре. Всё видит, всё фиксирует, всё раскладывает по полочкам. У него не мозг, а база данных с засекреченной шифровкой.
— В общем, это был сарказм, фраза, брошенная в сердцах, когда она просила помочь избавиться от очередного брака, который воспылал навязать ей наш отец.
— Судя по всему, она с радостью спихнула свою проблему на тебя. Почему я не удивлён?
— Потому что она моя сестра. И я помогла бы ей в любом случае.
Драконище не возражает, лишь покрепче прижимает меня к себе.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — он прикладывает ладонь к моей пылающей щеке. В глазах у него — тревога.
— Да. Не знаю. Нервы, наверное. То холодно, то жарко.
— Это температура, Ника. Жар, а не нервы. Я тебя заразил. Поехали отсюда.
Он тянет решительно меня назад.
— Прошу прощения, дамы и господа, — уверенный, жёсткий, безапелляционный. — Позвольте нам откланяться. Ника нехорошо себя чувствует, поэтому желаем вам приятного ужина.
Я слышу возглас мамы. Вижу, как хлопает глазами Тинка, а Илья вскакивает на ноги. Он готов рвануть к нам, но Драконище кидает такой взгляд, что его порыв гаснет, как свеча на ветру.
Дима снимает пиджак. Кутает меня в нём и уводит прочь.
— Павел! Если она потеряет ребёнка, я тебе никогда этого не прощу! — бедная, бедная моя мама… Всегда кроткая и спокойная. Но когда её достают до критической точки, она способна перевернуть землю без всякого рычага. Особенно, если дело касается её детей. Позвоню ей позже, успокою.
Уже сидя в машине, я расслабляюсь полностью. Весь сегодняшний вечер кажется кошмаром. Или бредом. Может, мне всё это привиделось. Видения от высокой температуры. Но плевать. Хочу лишь одного: в кровать и скрутиться калачиком под одеялом. Плохо только, что бабушка Ася будет беспокоиться. Неудобно как-то.
Но когда машина останавливается, я понимаю, что мой босс и не думал волновать мадам Драконову. Он приволок меня в своё логово. Ну настоящий властный господин. Драконище, одним словом.
47. Драконов
— Бабушка Ася ждёт, — что ещё могла сказать Ника, как только сообразила, куда мы приехали.
— Бабушке Асе шестьдесят шесть, у неё отличное здоровье, но не хотелось бы, чтобы и она слегла тоже. И мы обязательно ей позвоним, чтобы не нервничала. Пойдём, Ника. Не думал, что ты такая трусиха.
Мягкая подначка оказалась куда действеннее, чем увещевания, что наша ба — слабое тепличное растение, которое распадётся на части от первого же чиха.
Ника зябко кутается в мой пиджак. Я подавляю желание схватить её на руки и затащить поскорее в квартиру. Позволяю себе лишь приобнять её за талию. Она не отстраняется, не напрягается, и от этого почему-то хорошо. В груди молотом бьёт уверенное сердце, а я улыбаюсь. Невероятная лёгкость никуда не уходит, а ширится и растёт, словно вирус, наконец-то получивший благодатную почву.
— Добрый вечер! — здороваемся мы в унисон с неизменным часовым — Екатериной Порфирьевной, что кивает нам в ответ и провожает взглядом.