Драконье царство
Шрифт:
Из одного окна выглядывала и Гвенивер, завернутая в какую-то темную накидку, кажется, синюю. Огненные блики от полыхавшего во дворе амбара высветили часть здания с ее окном. Я слегка поклонился ей, она скромно ответила, Кей ограничился задумчивым взглядом и слегка кивнул.
— Кажется, осталась не потушена только эта штука, — сказал я, указывая на амбар. — Хорошо еще, огонь не перекинулся на мельницу, — мучная пыль имеет обыкновение гореть так быстро, что легче сказать, что она попросту взрывается. Кей наверняка знал об этой ее особенности не хуже меня. — Пошли-ка тоже займемся.
И мы присоединились к праздничному «фейерверку», что-то растаскивая, что-то засыпая песком. Еще до того нам удалось перехватить Эктора и я посоветовал ему не отвлекать слишком много людей от несения стражи. Во-первых, не стоит слишком винить тех, в чье время занялся пожар, все могло быть
Как-нибудь и справлялись, но этот проклятый амбар никак не хотел униматься, едва затухала одна его часть, как вдруг огонь разгорался в другом месте.
— Да потухни же ты, сволочь! — воскликнул я в сердцах, высыпав ведро с влажным песком на коварно подмигивавшие угли и отшатнувшись от отвалившейся сверху балки. Огонь, по-видимому, всерьез обиделся, так как тут же и вправду затух, только все вокруг затянуло едким дымом.
— Сдается мне, — скрипучим серьезным голосом сказал внезапно замаячивший перед моим носом сгусток дыма, оказавшийся подкопченным Пеллинором, — огонь ждал твоих слов. Он не хотел покоряться, но не мог не покориться прямому приказу!
Я откашлялся от отовсюду сыплющегося пепла.
— Пеллинор, мы высыпали туда столько земли и песка и вылили воды, что он мог бы заткнуться гораздо раньше, если б только не его подлая натура!..
— Огонь был заговоренный, — мрачно ответил Пеллинор. — Он вообще не должен был погаснуть! — и куда-то отошел, оставив меня, как ему частенько удавалось, несколько опешившим. Вот ведь что значит его природный талант к внушению, выскажет любую чушь с серьезной миной, а ты потом гадай, не ошибочно ли в общем и целом все твое мировоззрение.
Ладно, если ему нравится так думать, пусть думает. Все менее неприятно, чем подозревать, что замок поджег кто-то из мной же привезенных с собою гостей, по какой-то пьяной дурной прихоти.
Хотя последнее можно было смело исключить. Во-первых, все пьянствовавшие были мирно заняты этим своим делом, и придумывать всякие глупости им было некогда и не к чему. К тому же, никто просто с пьяных глаз не станет поджигать замок в нескольких местах, да еще таким шпионским образом, чтобы этого никто не заметил. И никого из старых недругов Уриенса я с собой не привозил. И не их стиль (хотя кого я имею в виду под «ними» кроме Мельваса и подобных ему вполне по-своему честных рубак и мерзавцев? — но других я с собой и вовсе не вез), даже если предположить, что это могло случиться от какого-то несовпадения идеологий, скажем христианской с той же пеллиноровской. Нет, это мелкопакостничество больше напоминало выходку против Ланселота во время Белтейна или другие неудавшиеся покушения, то и дело попадающиеся как кочки под ноги, вроде «случайно не туда пущенной» стрелы — лучником, благополучно оказавшимся затем в войске Бальдульфа. Просто малоприятное напоминание, которое, скорее всего, должно было звучать как: «Маэгон не дремлет». Прилипчивый старикашка, действительно обладающий властью над многими, с определенной точки зрения ни в чем повинными людьми, заставляющей их делать то, что выглядело полными глупостями только пока они не очень-то удавались. Да и не удавались ли? Это только случаи, которые известны мне, а не тем, кто о них уже не расскажет. И учитывая, что власть его была жреческой, Пеллинор не так уж неправ, называя вспыхнувший этой ночью огонь заговоренным. Он всего лишь выразился поэтически, как кельтам и свойственно. И этот огонь не только «не должен был погаснуть», в каком-то смысле он еще вовсе не погас.
И судя по тому, что происходит, Маэгону отчего-то легче иметь дело с саксами, как и Вортигерну. Что ж, тоже история не новая. Прямо скажем, затертая до уныния.
Разумеется, никого подозрительного стража, отпущенная Эктором исполнять прямые обязанности, не обнаружила, да так оно и должно было быть — попытка исподтишка что-то испортить, а затем полное растворение до следующего раза, будто ничего и не произошло.
Несмотря на теперь уже определенно поздний час, я нанес визит Уриенсу, чтобы извиниться за нечаянно случившийся в мое посещение инцидент и причиненные в связи с ним неудобства. А также с тем, чтобы убедиться в его добром здравии, быть может, слишком хрупком даже для незначительных волнений. Кто знает, может, и на это был направлен нынешний выпад. Несмотря на тот же поздний час, Уриенс и не подумывал отдыхать, волнение на нем и правда сказалось — так что выглядел он сейчас куда большим бодрячком,
Дело шло к рассвету и, отпустив всех, я отправился немного погулять по замку на манер фамильного привидения, то ли поразмыслить на досуге о том, о чем говорил Уриенс, то ли просто проветриться от дыма, хотя для этого не мешало бы переодеться и умыться, но тут уж точно было недосуг.
Побродив по стенам, поговорив с караульными, посозерцав светлеющее небо, раскрывающееся как светящаяся изнутри устрица, я подумал, не посоветовать ли Галахаду при следующей связи с Камелотом, буде он действительно соберется в наши северные края, захватить с собой Брана, как давнего и авторитетного противника Маэгона. Хотя, неужели мне не хватает самого Мерлина в Камелоте? Зачем лишний раз таскать старика по всяким пустякам.
Придя к решению, я наконец и сам собрался на покой. Какая-то добрая душа даже принесла воды в мою комнату. И охота же кому-то не спать в такой час. Не хотелось думать, что на самом деле все куда прозаичнее, и охота или неохота, а приказ есть приказ. Хорошо, что я здесь только на одну ночь, и взвыть от тирании моей недисциплинированной персоны регедцы не успеют.
Когда поутру — и впрямь поутру, было даже что-то раньше полудня, мы распрощались с королем Уриенсом и графом Эктором, коронованный повелитель Регеда по-прежнему выглядел бодрячком, и исполнение его завещания пока откладывалось. Вот и слава богу.
IX. «В горах мое сердце…» [2]
Есть в будущей Шотландии, под будущим Эдинбургом, гора, которую назовут в будущем… возможно, назовут — в возможном будущем — Артуров трон. Это довольно высокопарный и приукрашенный вариант ее имени, так как выражение «Артурово седалище», хоть и звучит в должной мере архаично и немало меня забавляет, все же непосвященным человеком может быть воспринято несколько превратно. На самом деле, ничего особенного, просто гора, жесткая трава и замшелый камень. Но, как это нередко бывает с горами, удобная для обзора. И на какое-то время я задержался здесь, кое-кого поджидая.
2
Строка из Роберта Бернса.
Выйдя из Регеда, мы провели еще несколько более или менее похожих на настоящие сражения стычек, и множество мелких, вряд ли стоящих внимания. Серьезного сопротивления нам в этих краях не оказывали, все случавшиеся бои можно было скорее назвать пробными. А результат проб был отнюдь не в пользу тех, кто их делал. Мы уже основательно расчистили и взяли под свой контроль огромную территорию, а Гавейн успел сходить к Оркнейским островам, за что получил в народе быстро распространяющееся прозвище Принца Оркнейского, и сочтя дальнейшие маневры в том же направлении бесперспективными, отвел основной флот южнее, не предпринимая пока воинственных высадок в дикой Каледонии за разрушенным валом Антонина, отделявшим одно время романскую Британию от пиктов, прежде чем ей снова пришлось отхлынуть на юг, за надежную Стену Адриана. За вал Антонина мы намеревались совершить лишь один рейд, направленный не на завоевание, а на усмирение беспокойного соседа, с тем чтобы беспокойства от него было поменьше. Гавейн сошел на берег на подконтрольной нам территории и с небольшим отрядом подошел к назначенному месту встречи — к этой горе, оставив вместо себя во главе курсировавшего вдоль восточного берега флота Бедвира, которому было предписано не встревать в опасные авантюры, а больше вести наблюдение и, в случае обнаружения приближающейся большой массы кораблей неприятеля, немедленно сообщить об этом на берег и подойти к условленному месту, куда прибудет Гавейн с планом дальнейших действий. Увы, о прямой связи с флотом теперь пришлось забыть. Оставалось только уповать на здравый смысл Бедвира, благо, было на что. Гавейн был уверен, что самостоятельность пойдет ему только на пользу. В конце концов, не собирался же он тут весь свой век коротать, значит, чем скорее британцы освоят сами некоторые нововведения, тем лучше.