Драконов бастард
Шрифт:
— Томех?
— Не знаю я, как его зовут, — поморщился Балахас. — Он хоть и выжил над пропастью, но выходить в снега отказался. Мы пошли без него.
— Пошли на охоту! — поддакнул Монго, выдохнув облачко теплого воздуха.
— Но стали дичью.
— Вот как! Зверь начал на вас охотиться?
— Если бы! — рыкнул бородатый дикарь. — Мы бы порубили эту тварь на куски, клянусь своим именем! Но эти мерзкие чудища, эти живоглоты — они рыщут, рыщут везде, куда бы мы ни шли — они рядом! Отойти от Карденвига слишком далеко мы не можем.
— Вот так теперь и живем под укрытием этих обломков, прячась…
— Они
Тобиус задумчиво разжевал мясо, раздал северянам соль и отправился исследовать развалины Истинным Зрением. Не найдя ничего, кроме нагромождения старых промерзших камней, он вернулся к огню.
— Значит, зверя вы не убили.
— Мы его даже не видели!
— А без его головы путь в теплые чертоги Карденвига для нас закрыт, — невесело закончил Балахас, вяло помахивая оленьей ногой, которой так и не попробовал.
— У меня к вам предложение… братцы. Одолеем чудовище вместе, а потом вы уж сами решите, кто из вас станет конаном. Мне эта «радость» ни к чему.
Северяне переглянулись. Тобиус понял, что они перебрасываются фразами без слов. Должно быть, по-настоящему сдружились, пока выживали вдвоем посреди Оры.
— А тебе с этого какая польза?
— То не ваше дело, но поясню лишь, что мне бы поскорее добраться до дома, да и диморисийца не худо было бы вытащить. Либо помогите мне, либо отмораживайте свои задницы здесь, пока не подохнете.
Они вновь переглянулись, советуясь.
— Что делать? — наконец спросил светловолосый.
— Я дам вам крючья и цепи, подзовем чудовище, вы задержите его, а я прочитаю заклинание. После этого никто больше не пострадает от него. Но убивать монстра я вам не позволю: мне необходимо совершить над ним ритуал.
— И как же мы тогда докажем, что убили тварь?
— Моего слова будет достаточно.
— Ты слишком высокого мнения о себе, южанин…
Тобиус бросил на Балахаса взгляд из-под бровей, и тот осекся.
— Я — маг Академии Ривена, лучшей школы волшебства в Вестеррайхе, и мое слово что-то да значит. По крайней мере, Бледная Карга поймет, что я не лгу, а если так, то и конани поверит. Так вы со мной?
— Я с тобой! — не сомневаясь больше ни секунды, подался вперед Монго. Он также протянул для рукопожатия свою широченную, измазанную жиром ладонь.
— Что ж, и я, — с куда меньшим рвением согласился Балахас. — Но позже мы все-таки выясним, кто станет конаном.
— Делайте что хотите, но уже без меня.
— Значит, пойдем сейчас?
— Нет. Этой ночью вы должны хорошо выспаться, вам понадобятся силы, а мне — время, чтобы приманить его. Чудовище ведь бродит не под боком у конани, я верно понимаю?
— Это ты нам скажи, южанин, ведь это ты пропадал в бесконечной белизне несколько месяцев. Что ты там делал?
Маг нахмурился, и в глазах его полыхнуло свирепое пламя.
— Балахас Ердевинд, не яри меня, покуда не обратился горстью праха, — предостерегающе посоветовал Тобиус. — Отныне я здесь приказываю, а ты слушаешься меня и подчиняешься. Либо так, либо пшел вон на мороз! Я все сказал. Будешь перечить?
Громадный воин выдержал взгляд пронзительных желтых глаз и едва заметно кивнул. Не в его натуре была роль ведомого, но в противостоянии между волшебниками и простыми смертными волшебники побеждали почти всегда, за исключением тех случаев, когда смертные оказывались совсем непростыми. Балахас Ердевинд оказался недостаточно «непростым», чтобы встать против мага.
Тобиус провел остаток дня в дальнем углу нижнего этажа, перелистывая страницы своей книги заклинаний. Когда северяне решили укладываться спать, он вызвался сторожить их сон, после чего подсел к слабеющему костерку. Те скудные запасы древесины, которые Балахас и Монго смогли найти в руинах форта, уже подошли к концу, и маг швырнул в пламя малую капельку огненной энергии. Костер вырос втрое и ударил во все стороны сухим гудящим жаром. Словно в ответ на это из сгущающейся ледяной темноты донесся многоголосый голодный вой, перекликающийся с воем окрепшего ветра в покинутых стенах. Волки не выли так зло и свирепо. Где-то в темноте рыскали вальтууры, и Тобиус отслеживал их постоянное присутствие на периферии своих чувств, ощущал как промораживающий до мозга костей туман ранним утром, как тысячи крохотных ледяных игл, пронзающих плоть, как запах дикого зверя, подошедшего вплотную. Они были где-то там, ходили вокруг, но не приближались к старому форту — что-то держало их вдали.
Холодное солнце поднялось над восточным горизонтом. Дав северянам время на трапезу, волшебник повел их вниз промеж заснеженных холмов по все еще синевато-серому снегу. Зарождающееся солнце окрашивало орийскую белизну в разные оттенки алого, но в тени они оставались сумеречно-серыми.
Тобиус выбрал удобное место и, указав северянам, где затаиться, укрыл их снежным слоем.
— Сидите тихо. Я призову тварь сюда, и вместе мы покончим с ее похождениями. Мне понадобится время, чтобы сделать дело, ибо нужный ритуал нельзя всецело приготовить заранее. Вы отвлечете зверя, дадите мне несколько минут, при этом постаравшись не умереть. Хотя в принципе мне все равно, если кто-то один из вас погибнет, — легче будет выбирать будущего конана. Не замерзнете?
— Следи за языком, южанин, не всякое оскорбление может быть прощено! — рыкнул Монго из-под снега. — Монго Бусхенглаф никогда не замерзает!
Памятуя о прошлом дне, Тобиус на это лишь хмыкнул. Он подвесил книгу заклинаний в воздухе перед собой и несколькими размашистыми жестами перелистал до нужной страницы. Ритуал вызова был простым, даже скучным, а времени занимал всего ничего, в отличие от ритуала обратной трансформации. Разбрызгав в морозном воздухе рубиновые капли особой душистой смолы, дочитав нужные словоформулы, Тобиус спрятал книгу и вооружился. Посох взял в правую руку, жезл — в левую.
Вдали появился фонтан вздымающегося к небу снега, появился и стал быстро приближаться. Это напоминало спинной плавник акулы, торчащий над водой, когда она плывет на добычу. Только эта «акула» имела громадные размеры и плыла в снегах. С утробным рыком чудовище вырвалось на поверхность и продолжило путь длинными скачками. Тобиус стоял неподвижно, внимательно следя за приближающейся тварью. Крупная, почти такая же огромная, как взрослый орому; строение тела человекоподобное, с длинными мощными конечностями, всюду белый свалявшийся мех, из плоской башки торчит пара кривых рогов, а уродливая морда расколота трещиной широкой пасти, полной острых зубов. Вот он, ужас, заставлявший дрожать Ору на протяжении последних лет.