Драконов бастард
Шрифт:
В тридцати шагах от волшебника чудовище взвилось в небо, совершая головокружительный прыжок, и упало бы прямо на него, если бы не два заклинания Щит и последовавший после удара о них залп Магматическим Копьем. Это заклинание Тобиус выучил совсем недавно и, когда тушу монстра отшвырнуло в сторону, отстраненно подумал, что Огненный Шар — это просто игрушка, настоящий боевой маг должен владеть Магматическим Копьем. Горящий монстр рухнул в снег, и потоки пара с громким шипением потекли из места его падения. Магматическое Копье — материальное боевое заклинание, а не заряд энергии, оно буквально ранит врага сгустком раскаленной магмы и имеет куда более широкий радиус взрывного поражения, а также более продолжительный эффект действия.
— Сейчас!
Из снега поднялись Монго и Балахас. Даже при виде такого грозного врага они бросились в бой с решимостью, достойной восхищения. Монстр изрыгнул луч голубоватого мороза, который едва не задел Монго.
— Если он попадет в вас, превратитесь в ледяные статуи! — запоздало предупредил Тобиус.
Не слушая ответной ругани, он сосредоточился и приступил к сотворению ритуала. Волшебник специально выбрал плоское место в окружении холмов, где хватало мест для создания магической ловушки. Главная трудность ритуала состояла в том, что заветные знаки нельзя было вывести в воздухе или начертать на камнях, они должны были лечь в снегу, не тронутом чьей-либо ногой. И вот пока двое воителей носились вокруг беснующегося подранка, орудуя мечом и секирой, увертываясь от потоков сверхъестественного холода, волшебник парил вокруг, читал нужные слова и с ювелирной точностью вытапливал в снегу знаки. Балахас едва не лишился головы, с рыком принял на меч новый удар, отшвырнул когтистую лапу и рубанул чудовище по ноге, его мышцы раздулись так, что кожаная куртка трещала, грозя разойтись по швам. Монго словно провалился еще дальше в глубины первобытной ярости своих предков — и обернулся не человеком, но ревущим бездумным придатком к огромной секире, которая порхала вокруг стремительно и легко.
— Души, полегшие на белой перине. Чада, вросшие в тело холодной матери. Те, чьими голосами воют ветра. Те, что пали в пустыне безразличия. Именами Салморцойна, короля неупокоенных душ, и Оры, холодной и жестокой земли-матери, упокойтесь с миром и оставьте живых!
Белый зверь издал тоскливый протяжный вопль, взмахнул раненой лапой, сшибая обоих северян с ног, и, держась за грудь, поковылял в сторону. Надсадно хрипя, шатаясь, он то падал на колени, то неуклюже пытался встать, но силы покидали чудовище.
Тобиус медленно приближался, сохраняя осторожность. От белой туши струился морозный воздух, шерсть таяла на глазах, и плоть все убавлялась и убавлялась — Ужас Оры оказался подобен снегу, попавшему на раскаленную сковороду. Маг убрал жезл, перехватил посох поудобнее и вонзил набалдашник в грудь истлевающей твари, расшатал и с треском вскрыл грудную клетку, высвободив порыв ледяного ветра. Стараясь не обжечься холодом, он вытянул оттуда тщедушное нагое тело.
— Вот так, на снег… думаю, он покажется тебе теплой периной после того места, где ты побывал.
Магистр окружил скрюченного синего человека маленьким микроклиматом, развесил систему целебных чар, ввел в тело ударную дозу магической силы, чтобы запустить низшие энергетические процессы. Человек оказался жив. Скинув с себя мимика, Тобиус укрыл свою добычу живым плащом.
— Согрей как следует, дрожь должна сработать.
Заметив тень, растущую из-за спины, маг использовал тактическую телепортацию и перенесся на пять шагов в сторону, спасаясь тем самым от меча Балахаса Ердевинда. Северянин не растерялся и с пугающей скоростью ринулся в атаку, тихий, целеустремленный.
Страшный клинок, способный разрубить медведя пополам с одного удара, мелькал в угрожающей близости от лица Тобиуса, а тому приходилось отступать, пока с громким хлопком не сработал Силовой Толчок. Заклинание отшвырнуло Балахаса на десяток шагов, но, подобно огромному коту, тот приземлился на ноги и без промедления швырнул свое тело в сторону, уходя от Топора Шааба. Не прошло и двух секунд, как воин уже вновь был рядом, и противники схлестнулись в рукопашной. Тобиус как сумасшедший крутил посох, отражая атаки, и при первой же возможности атаковал заклинаниями, но Балахас виртуозно спасался от боевой магии, совершая головокружительные кульбиты, а заклинания Щит распадались от соприкосновения с его клинком, как сухие осенние листья. В очередной раз разорвав расстояние, Тобиус взялся за жезл — и ход боя переломился в его пользу. Маг закрутился в боевом танце, сыпля всем арсеналом своих боевых заклинаний с двух рук. Он был быстр, проворен и отменно владел своим оружием, ибо не забывал регулярно повторять боевую науку народа сару-хэм. Это позволило ему держать Балахаса на расстоянии и обдумывать возможные варианты. Тем временем северянин сорвал с плеч меховой плащ, опаленный и обмороженный в нескольких местах, и ринулся в решительную атаку. Одна из шаровых молний ударила его прямо в грудь, но воин лишь пошатнулся и продолжил бежать даже со страшной жженой раной. Он налетел на волшебника и спустя несколько мощных стремительных ударов выбил из его руки жезл. Громадный меч взметнулся вновь, чтобы перерубить вскинутую для защиты левую руку, но бессильно звякнул о наруч из концентрированной магической силы. Мальвар Рыжий гордился бы своим учеником: Тобиус нарастил синюю кристаллическую броню на левой руке, сгустив свою магическую силу до состояния материи. Блокировав удар, который должен был убить его, он сам контратаковал колющим выпадом в живот. Посох-копье разорвал рельефные мышцы и исторг во внутренности врага огненную вспышку.
Охваченное пламенем тело Балахаса Ердевинда в очередной раз отлетело прочь, упало в снег и затихло на время. Тобиус стоял, выдыхая белый пар, жадно глотая ледяной воздух, раздирающий глотку и легкие. Балахас зашевелился, перевернулся на четвереньки, попытался встать, от его тела повалили в стороны потоки густейшей тьмы.
— Нет, не уйдешь.
Тобиус ударил Солнечным Касанием — и золотой луч мгновенно «съел» половину тела северянина, лишив его ног, таза, живота. Ополовиненный остался лежать на снегу, темнота вокруг него рассеялась.
Точно так же, как недавно подходил к зверю Оры, Тобиус приблизился к изувеченному Балахасу. Тот валялся на спине и безучастно смотрел в потяжелевшее небо. Волшебник ткнул его пяткой посоха, будто проверяя — не подох ли он?
— Я заподозрил неладное, когда заметил, что ты не выдыхаешь пар на морозе. Кто создал тебя?
— Кто бы ни создал, он позаботился о том, чтобы я не трепал языком, — ответило существо, выдававшее себя за Балахаса Ердевинда.
— Зачем ты прибыл на Ору?
— Еще один бесполезный вопрос.
— Похоже, мне ничего из тебя не вытянуть, верно?
— Нет. Я не чувствую боли, я не знаю страха, и если ты не искушен в колдовских науках, Тобиус Моль, тебе меня не допросить.
Маг печально вздохнул, а затем вонзил посох в одну руку Балахаса, а ногой наступил на другую, чтобы обезопасить себя от внезапного нападения. Наклонившись, он сунул руку северянину за пазуху и вытянул оттуда амулет в виде т-образной косточки с загнутой вправо «ножкой». Косточка была отполирована множеством касаний и в магическом плане источала мягкое стабильное сияние.
— Восхитительно, амулет Целенхорига! Таких сейчас делать уже не умеют!
Маг сорвал амулет с шеи Балахаса и отошел на несколько шагов.
— Я думаю, ты прибыл на Ору с целью захвата власти. Твоя ложная аура одурачила даже Орзу, стало быть, ее тебе дал маг более могущественный, чем Белая Карга. Достаточно было бы подпустить такую тварь, как ты, близко к конани… ты действительно собирался стать конаном, не так ли?
— Какой смысл мне отвечать?
— Никакого. А какой смысл тебе скрывать правду? Твой путь в этом мире окончен.