Драконы Погибшего Солнца
Шрифт:
Она выскользнула из его объятий, и снова перед королем стоял прекрасный воин.
— Ты готов? Не следует заставлять тана ждать так долго.
— Готов.
Гилтас сделал еще один глубокий вздох, откинул назад волосы и с прямой спиной и высоко поднятой головой направился в соседнюю комнату.
— Его Величество, Беседующий-с-Солнцами, Гилтас из Правящего Дома Солостарана! — торжественно объявила Кериан.
Тарн, наслаждавшийся кружкой крепчайшего эля, опустил ее на стол и уважительно наклонил голову. Для гнома он был довольно высок и выглядел намного старше своих лет. Его волосы преждевременно поседели, в бороде струились белые пряди, но глаза светились молодым задором, их взгляд был
«До него доходили слухи обо мне, — подумал про себя юноша. — И он не знает, чему верить. Либо я драная тряпка, которую каждый может выкрутить одной рукой, либо я настоящий правитель своего народа, такой же, как он для своего».
— Верховный Правитель Восьми Кланов, — представила гнома Кериан, — Тарн Грохот Гранита.
Гном, очевидно, был тоже полукровкой. Подобно Гилтасу, в чьих жилах текла человеческая кровь, Тарн был плодом любовной связи между женщиной из знатного клана хайларских гномов и темным гномом-дергаром. После Войны с Хаосом гномы Торбардина стали вместе с людьми трудиться над восстановлением крепости Пакс Таркас, восстанавливая одновременно и прерванные отношения с другими расами Кринна, в том числе со своими братьями, гномами холмов, которые вследствие давней вражды, начавшейся еще до Катаклизма, отвернулись от великого королевства горных гномов.
Но нашествие великих драконов, принесших с собой разрушение и смерть, загнало гномов обратно под землю. Они вновь запечатали врата Торбардина, и мир потерял всякие контакты с ними. Дергары использовали возникший водоворот сложностей для того, чтобы захватить власть над Торбардином, бросив гномий народ в кровавую гражданскую усобицу. Тарн Грохот Гранита стал героем этой войны, и, когда пришло время собирать камни, таны всех кланов выбрали его Верховным Правителем. Придя к власти, он обнаружил, что народ гномов раздираем внутренней враждой, а страна балансирует над пропастью. Торн стал править железной рукой, и в конце концов ему удалось объединить враждовавшие кланы под своей властью. Теперь он напряженно обдумывал следующий шаг, который должен был стать чем-то совершенно новым, не случавшимся прежде в истории Торбардина.
Гилтас шагнул вперед и низко, с искренним уважением, поклонился.
— Верховный Правитель! — Он прекрасно говорил на языке гномов, которому научился от своего отца. — Я польщен той честью, которую вы оказали мне, согласившись на нашу встречу. Мне известно, как вы не любите покидать свой дом под горой. Путешествие, которое вы совершили, было долгим и опасным, как все путешествия, совершаемые в эти трудные и смутные времена. Я приношу вам свою благодарность за то, что вы предприняли его, дабы встретиться со мной и скрепить своей подписью наше соглашение.
Верховный Правитель во время этой речи важно кивал головой, поглаживая свою бороду, — жест, говоривший о том, что услышанное ему приятно. Тот факт, что эльф говорил на языке гномов, особенно польстил Тарну. Гилтас не ошибся в своих предположениях — королю гномов доводилось слышать истории о слабой и нерешительной натуре юного эльфийского короля. Но Тарн, умудренный годами, давно выучил старую гномью поговорку: «Нельзя судить о человеке, пока не увидишь цвет его бороды».
— Путешествие было приятным. Иногда совсем неплохо для разнообразия подышать свежим воздухом, — ответил он. — А теперь давайте перейдем к делу. — Он пристально глянул на Гилтаса. — Я знаю, как вы, эльфы, любите миндальничать. Но, думаю, мы можем обойтись без церемоний.
— Во мне есть человеческие черты, — улыбнулся в ответ Гилтас. — И, как утверждают мои близкие, главная из них — это нетерпение.
— С нашей стороны ничего, — ответил Тарн. — А с вашей?
— Нет, тоже ничего. Итак, мы достигли согласия. — Тут Гилтас оставил формальный тон. — Вы отказываетесь от оплаты. Я не могу пойти на это, хотя прекрасно знаю, что всех богатств нашей страны не хватило бы, чтобы расплатиться с вами и вашим народом за то, что вы для нас делаете. Мне известно, какому риску вы себя подвергаете. Мне известно, что наши переговоры вызвали разногласия среди ваших людей. Думаю, что даже ваша власть может оказаться под угрозой. И я ничего не могу дать вам взамен — ничего, кроме нашей вечной и искренней благодарности.
— Оставь, юноша. — Тарн даже покраснел от смущения. Гномы не любят, когда их расхваливают. — То, что я делаю, пойдет на пользу моим людям так же, как и твоим. Не все из них пока это понимают, ну так что ж. Это время придет. Слишком долго мы жили, скрываясь от мира под землей. Однажды, во время гражданской войны в Торбардине, мне пришло в голову, что мы, гномы, могли бы все поубивать друг друга и об этом никто в мире не узнал бы, ни одна живая душа. Кто стал бы горевать о нас? Никто, ровным счетом. Пещеры Торбардина могли навек погрузиться в молчание смерти, тьма могла окутать их навсегда, и никто не пришел бы, чтобы зажечь лампу или позвать нас. Тени поглотили бы нас, и мир навсегда забыл бы самое слово «гном».
И я решил, что не допущу этого. Мы, гномы, должны вернуться в мир. А мир должен войти в наш Торбардии. Конечно, — тут он сделал небольшой глоток из кружки, — я не мог в одночасье обрушить на моих бедных гномов эти великие перемены. Мне понадобились долгие годы, чтобы они стали думать так, как я, хотя и теперь многие из них трясут бородами и топают ножищами, когда слушают меня. Но мы делаем правильную вещь. Во всяком случае, я в этом убежден. И мы уже начали рыть туннели, — самодовольно объявил он.
— Как, уже начали? До подписания соглашения? — Гилтас не верил своим ушам.
Тарн снова сделал глоток, уже побольше, удовлетворенно рыгнул и усмехнулся.
— Ба! Что нам эти бумаги? Или какие-то подписи? Дай мне свою руку, король Гилтас! Это будет посильнее всяких подписей.
— Я даю вам руку, король Тарн, и считаю это честью для меня. — Гилтас был совершенно растроган. — Но есть ли что-то, что беспокоит вас? Может быть, у вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?
— Только один, юноша. — Тарн поставил кружку на стол и вытер подбородок рукавом. — Некоторые из наших танов — особенно один, по имени Нейдар (до чего въедливый старикашка, скажу я тебе!) — постоянно твердят, что, если мы впустим эльфов в Торбардин, они нападут на нас, отнимут наши земли и выгонят нас оттуда. Мы с тобой знаем, что этого не случится, — Тарн поднял руку, упреждая горячий протест Гилтаса, — но что бы ты сказал моим людям, дабы убедить их в том, что такая трагедия не произойдет?
— Я бы спросил у тана Нейдара, — улыбаясь, ответил Гилтас, — хочет ли он жить в доме, построенном на дереве? Каков был бы его ответ, как вы думаете?
— Ха-ха! — расхохотался Тарн. — Да они скорее согласились бы, чтобы их повесили на собственных бородах!
— То же самое и с нами, эльфами. Мы бы скорее предпочли, чтобы нас повесили за уши, чем жить в подземной дыре. Не в обиду будет сказано Торбардину, — вежливо добавил Гилтас.
— Я не обиделся, юноша. В точности передам Нейдару твои слова. Это хорошенько сдует пену с его кружки эля! — Тарн продолжал хохотать.