Драконы
Шрифт:
Он давно уже не выползал на свет. Возможно, следует завалить пещеру сейчас, чтобы быть готовым заранее.
Да.
Покончив с этим, он улегся среди своих сокровищ, среди своих возлюбленных родичей, под горой, и думал свои драконьи мысли.
Но когда люди пришли, это оказались не шпионы-одиночки, а целые батальоны с собственными драконами. С железными драконами — желтыми металлическими чудовищами, которые скрипели и шипели, вгрызаясь в скалу. Кроме драконов, у них
Послышался глухой удар, все задрожало, со сводов пещеры посыпалась пыль. Холодный зимний воздух, проникший в отверстие, разбудил Орма Прекрасного и оторвал его от полного песен сна.
Он поморгал светящимися глазами, поднял голову от окаменевшего поющего бока Орма Проницательного. Он услышал хруст камня, похожий на хруст измельчаемых костей, и наклонил голову, направив вперед уши и усики.
Песнь Гармонии наполнилась изумлением и тревогой.
Это случалось с другими. Их убивали, ловили, брали в плен. Разламывали на куски и уносили, и их воспоминания и сны исчезали навеки, их песни расчленяли на крошечные фрагменты, которыми украшали запястья, шею, корону. Но тем людям всегда можно было преградить дорогу каменной стеной.
А теперь они пришли сюда, в пещеру-мать, и не отступили, увидев ее запечатанной.
Так не пойдет. Люди напугали их всех.
Орм Прекрасный вылетел из горы, объятый бело-желтым пламенем. Желтый стальной дракон оказался едва ли крупнее его. Он загородил выход из туннеля; его лапа, усаженная зубьями, сгребала и пересыпала раскрошенный камень. Орм Прекрасный нанес ему удар лапой, выпустив когти, и, когда пролом в стене матери-пещеры освободился, он широко расправил крылья.
Холод пронизал его до костей, проник сквозь чешую. Из раздувающихся ноздрей не вырывалось пламя, и пар от его дыхания кружился в воздухе и превращался в иней. На склоне горы лежал снег, почерневший, грязный и изрытый ямами. Белые крылья Орма сверкали в лучах солнца, рождавших алые искорки. Хрупкая сталь завизжала и подалась под его когтями.
В клетке внутри механического дракона сидел человек. Он загорелся и начал издавать ужасные, немелодичные звуки. Орм Прекрасный схватил его и съел быстро, из жалости, дернув головой, как аист, поймавший лягушку.
Горло его расширилось, сжалось, разгладилось, сократилось. У него не было времени есть их хитроумную машину, к тому же огонь не мог повредить металл. Орм Прекрасный когтями разорвал железного дракона пополам и, протиснувшись между обломками, взмыл вверх.
Другие люди с воплями бросились бежать. У них были могучие машины, но железо не могло причинить ему вреда. Ни их пули, ни бур второго дракона с головкой, похожей на молот, не остановили его. Он погнался за ними, хватал их когтями и пожирал тех, кто разбился о скалы, вылетев из машин.
Потом полетел
Когда он приполз обратно по туннелю к своим родичам, они пели все вместе, и песнь их была полна тревоги. Он присоединился к их песне, сплетению множества напевов, мелодия его слилась с их мелодиями. Орм Прекрасный был стар; ноты, которые он вносил в песнь, были насыщенными, сложными, легкими и нежными.
«Они придут снова», — сказала Орм Ослепительная.
«Они нашли пещеру-мать, и у них есть машины, с помощью которых они откопают нас, как барсука, спрятавшегося в своей норе», — пел Орм Ужасный — колонна черного с сиреневым нефрита.
«Здесь больше не безопасно, — пел Орм Блестящий. — Мы будем рассеяны, от нас ничего не останется. Песнь кончится, кончится».
Он пропел строку, которая заставила их смолкнуть. Гармония угасла, как костер, который задул ветер, и на миг Орму Прекрасному показалось, что тишина сдавила ему горло, словно проволока. Тишину нарушил нестройный хор, шум все усиливался, походя на звуки настраивающегося перед выступлением оркестра. — Гармония была испугана, члены ее спорили между собой.
Но Орм Утонченная повысила голос, и все прислушались к ней. Она много прожила на свете и давно умерла, и мудрость ее песен превосходила мудрость всех живущих и мертвых. «Пусть решает страж».
Кто-то согласился, затем еще кто-то, и голос за голосом присоединялись к хору.
Тогда Орм Прекрасный сел на задние лапы, помахивая хвостом; брюхо у него болело, но он попытался сделать вид, будто знает, как защитить Гармонию от людей, которые собирались откопать ее и растащить на куски по всему свету.
— Я подумаю об этом, пока перевариваю пищу, — сказал он и со вздохом улегся на бок.
Вокруг него раздавалась песнь Гармонии, означавшая согласие. В смерти они не забыли об основных потребностях живых.
Несмотря на то что от людей и их машин осталось мокрое место, Орм Прекрасный, набив брюхо железом и плотью, все же спал, приоткрыв один глаз. В темноте его шкура светилась, озаряя пещеру тусклым фиолетовым светом и мерцающими зелеными огнями. Гармония пела вокруг него, размышляя, пока он спал. Мертвые не отдыхали, им не снились сны.
Они только пели и все помнили.
Когда он проснулся, стая пела гармонично. Они слушали его пение, пока он спал, и, когда он потянулся — он снова стал стройным, зато увеличился в длину почти на ярд, — он услышал их песни и узнал от них то, что они узнали от его обеда.
Люди должны были прийти. Рудокопы, которыми пообедал Орм Прекрасный, знали, что за их смерть отомстят. Люди должны были прийти снова, но они напоминали муравьев со своим оружием и инструментами. А Орм Прекрасный был силен.