Драйв Астарты
Шрифт:
– Но, я все равно не понимаю! – Воскликнул тот, взяв тонкую пачку листков и быстро пробежав глазами текст на первом из них. – Я беседовал с муллой Фаттахом о том, как освободить заложников. Или теперь в Новой Зеландии терактом считается не захват, а освобождение заложников? Тогда, конечно, я действительно виновен. Я приложил все усилия, чтобы активисты «Парчам ислами» как можно скорее отпустили этих людей.
– Туджэддин Гюлям, – медленно произнес судья. – Я повторяю: вы подозреваетесь в террористической деятельности. Обвинение предъявило данную расшифровку ваших телефонных переговоров, как доказательство. Суд желает знать, действительно ли вы говорили именно то, что приведено в расшифровке. Я прошу вас отнестись предельно внимательно к этому,
Убедившись, что Туджэддин занялся тем, что было предложено, Гэмп продолжил:
– Суд вызывает свидетеля Эндрюса Роквелла, гражданина Новой Зеландии.
– Это ничего, что я одет не по протоколу? – Спросил новозеландский математик, поднимаясь с места (на нем был черный пушистый свитер и мешковатые нейлоновые штаны для горнолыжного спорта). – …Видите ли, ваша честь, парень из локальной полиции нашел меня прямо на склоне, и передал, что я довольно срочно нужен…
– Как вы одеты, не имеет значения, – сказал Гэмп. – Вы готовы ответить на вопросы обвинителя, майора Вексвера из военной прокуратуры?
– Никаких проблем… – Энди вышел на место свидетеля, – …я готов.
– Мистер Роквелл, – начал майор, – узнали ли вы голос того человека, который был представлен, как Туджэддин Гюлям?
– Так, майор. Давайте, экономить время? Я уже понял, что вас интересуют два моих телефонных разговора с Гюлямом перед Хэллоуином на атолле Фетиамити. Вижу по глазам, что так. Да, голос и манеру я узнал. Содержание разговоров вас интересует?
– Интересует.
– ОК. Я уверен, что у вас есть распечатка, но, могу рассказать конспективно. Первый звонок Гюляма. Он сообщил о захвате туристов в Паттайе, и предложил освободить их, если я договорюсь на месте о прекращении трансляции Хэллоуина по оклендскому университетскому каналу. Ещё, он просил меня не общаться с Ним Гоком по вопросу освобождения заложников. Почти сразу после этого мне позвонил Ним Гок, и тоже предложил освободить заложников без предварительных условий. Он только просил, чтобы мы… Скажем так, морально разделили с ним риск сбоя. После этого был второй звонок Гюляма. Он стал давить на меня, говоря, что отказом от исламских условий я подвергаю риску жизнь заложников, и если что, то я и буду виноват. Он снова начал предлагать посредничество и ссылаться на свои связи с влиятельными таиландскими исламистами. Я довольно резко прервал этот разговор, и больше мы не общались.
– Ясно. Значит, мистер Гулям пытался надавить на вас.
– Да, поэтому я и отказался продолжать разговор.
– А угрожал ли кто-либо лично вам в связи с этим Хэллоуином?
– Да. Мне угрожали по телефону какие-то исламисты. Они угрожали также Дейдре, а несколько позже – австралийке Дженифер Арчер и гренландцу Гисли Оркварду.
– Мистер Роквелл, а почему вы решили, что мистер Гюлям именно давит на вас, а не предлагает помощь, пусть и на каких то условиях?
Математик улыбнулся и отрицательно покачал головой.
– В начале – попытка читать нотации об уважении к исламу, потом – сообщение о заложниках и требование прекратить трансляцию, а потом, когда я отказался это обсуждать – странные вопросы, не являюсь ли я противником ислама, расистом и христианским радикалом. Помощь так не предлагают. Честно говоря, по тону это напоминало скорее продолжение угроз, которые я ранее получил по телефону.
– Ясно. Спасибо, мистер Роквелл. Я прошу вас пока не покидать зал…
Судья Гэмп повернулся к Туджэддину Гюляму.
– Вы желаете что-то сказать?
– Да, – ответил тот. – Во-первых, я прочитал расшифровку, все правильно, здесь мои переговоры с муллой Фаттахом по поводу освобождения заложников. Во-вторых, я утверждаю, что Роквелл вводит суд в заблуждение. Я не давил на него, я старался, по возможности, донести до него серьезность ситуации.
– Заявление понятно, – заключил судья, – у присяжных будет возможность оценить расшифровку ваших переговоров как с Фаттахом, так и с Роквеллом… Майор, у вас имеется ещё какое-то заявление?
– Да, ваша честь, – ответил Вексвер, – я хочу заявить основания, по которым Туджэддин Гюлям может считаться одним из организаторов террористического акта.
– Суд вас слушает. Излагайте.
– Да, ваша честь. Я полагаю, что необходимо рассмотреть преступление в комплексе. Похищение туристов само по себе не являлось целью. Целью, как и в любом теракте подобного рода, было запугивание и шантаж в отношении общества. Исполнители в Таиланде похитили четверых наших граждан, и те, кто руководил реализацией всего преступного замысла, начали публичную кампанию по нагнетанию страха. Главной выгодой преступников должен был стать рост влияния их группировки, известной как Федерация исламских ассоциаций Новой Зеландии. Как известно, террористические группировки часто создают себе организацию-прикрытие такого рода. Я полагаю, что Туджэддин Гюлям планировал и организовывал ту часть комплекса террористических действий, которая должна была прямо повлиять на общество, и находился на связи с организаторами насильственных действий в Таиланде. Это находит подтверждение в материалах дела. На Туджэддина Гюляма получен запрос об экстрадиции в связи с его участием в деятельности террористической группы «Тахрир» на Тиморе и Южных Молуккских островах. Запрос направлен военным трибуналом Восточного Тимора с обосновывающими документами. Я прошу приобщить этот запрос к делу.
…
Комплекс, возведенный за 3 недели на мелководном плато Наканотори, можно было назвать искусственным микро-архипелагом (по аналогии с древним комплексом Нан Мадол, где сегодня Поэтеоуа Тотакиа и Брют Хапиа делали промежуточную посадку с целью раннего обеда или позднего завтрака). Нан-Мадол известен тем, что поражает воображение туристов. ещё бы: квадратный километр моря у южного берега Понпеи, застроенный прямоугольными каменными островами и барьерами. А что касается Наканотори, занимавшего почти в сто раз большую площадь, и не где-то у берега, а в открытом океане, то… Нет, он не поражал воображение. В него просто не удавалось поверить. Здравый смысл подсказывал: ничто, созданное человеком, не может иметь такие огромные размеры – и, тем не менее, это существовало…
– Прикольно, ага? – весело спросил Поэте, небрежным на вид, но точно отработанным движением отправляя «Майского жука» в пологое пике.
– Монументально! – Прошептала Брют.
– Сорок миллионов кубометров бетона, – гордо сообщил он. – Эврика Торба…
– Я отлично знаю Эврику! – Брют улыбнулась. – Мы с ней вместе стряпали диплом на магистра по специализации «геология и физхимия неорганических компаундов». Мы практически ровесницы, прикинь? И старшие дети у нас почти ровесники, учатся в Хониаре, в колледже сетевых продукционных систем. Оба одинаковые балбесы.
– Ну, как тесен Великий океан Мауна Оро! – Пилот от избытка чувств хлопнул себя по колену, – Если ты хорошо знаешь Эврику, то знаешь и её бизнес Торба на Бокатаонги.
Брют утвердительно кивнула.
– Диатомовый плафер. Бетон и стройматериалы. Плюс свиноферма. И ещё я знаю, что в семье Торба ребята хваткие, своей выгоды не упустят. Этот Супер-Нан-Мадол уже по стройматериалам должен был обойтись в бешеные деньги.
– Не ситуация, – беспечно ответил Поэте. – За это платит не семья Тотакиа, а тот дядька, японец, рядом с красивой euro-hine… Смотри правее, между папой и Ематуа Тетиэво, автором папуасского космоса. Euro-hine, это Доминика Лескамп, инженер-астронавт, а японец, это Иватомо Таданари директор консорциума «Itokawa Robotics»… Упс!…