Dream A Little Dream Of Me
Шрифт:
Напротив стояла пара – мужчина в рубашке и жилетке, женщина в строгом платье и с его пиджаком на плечах, – они что-то оживленно обсуждали, спорили, а птицы в пруду, казалось, были мишенями для их метких бросков катышей хлеба, которые должны были выражать недовольство партнером. У людей конфликт, а страдают животные. «Птичку жалко», – протянул ее внутренний голос. Элла рассмеялась.
– Не поделишься, что тебя так позабавило? – Том вернул ее в реальность, пока еще возможно.
– Пратчетт, – начала она, задыхаясь, и вновь повисла на его руках, согнувшись от смеха. – И Гейман, – последующие объяснения тонут в почти истерическом хохоте. – А пройтись по всем нью-йоркским
– Да, а уточки процветают от тайной дипломатии. И не едят наши скромные подношения. – Том посмотрел вслед очередному кусочку хлеба, который сиротливо уходил на дно водоема.
– И фиг с ними! Сама съем. – Элла достала булочку из пакета и откусила кусок, с которым была не в состоянии справиться, потому стала жутко походить на хомяка.
– А не лопнешь?
– Сам вчера говорил, что мне надо лучше кушать, – промямлила она, пережевывая.
***
Том услышал бряцанье ключей и щелканье замка, лихорадочно быстро одолел абзац и отложил книгу в сторону, заложив страницу очками. Элла вошла в комнату и застала его за неудачной попыткой сокрыть улики. Усталость как рукой сняло. Все физическое утомление осталось за порогом, она с прыткостью кошки прошмыгнула к нему на колени, не успел он даже книгу в сторону отложить.
– Что читаем? – Не дождавшись ответа, она поворачивает книгу обложкой к себе и узнает одну из своих – «Том Уэйтс. Невиновны во сне». – И как тебе?
– Определенно, этот сумасброд кое-кого мне напоминает.
– Полегче с комплиментами, радость моя, в моем голосе пока не блуждают души миллионов бодунов, – Элла надувает губы, но тут же настроение резко идет в гору, когда она перехватывает у Тома книгу, достает из нее очки и, задорно улыбаясь, расправляет дужки, медленно, с наслаждением, чтобы клиент прочувствовал, какая участь его ожидает. – Почитаешь мне? – Она осторожно (Том слабо, но вырывается) надевает ему очки на переносицу, чуть отклоняется назад, поправляет их и остается довольной результатом.
– Элла, – устало протягивает он и тянется к очкам, чтобы снять их, за что получает по рукам.
– Я Вас внимательно слушаю, мистер Хиддлстон.
– Когда ты уже оставишь меня и мое зрение в покое? – усталость и обиженность.
– Ты дурак или действительно не понимаешь? – Она выправляет непослушные кудри из-за дужек очков, пальцы скользят по контуру лица. Том недоумевающее смотрит на нее, и так безгранично-голубые глаза благодаря линзам просто-таки поглощают собеседницу, затягивают в полный сомнений омут. – Дурак, – понимает она и продолжает мысль: – Не понимаю, почему ты так отчаянно прячешься. Высокий, статный, а местами просто невыносимо идеально сложенный, – она пытается ущипнуть его за зад, но он слишком удобно уселся в кресле, потому приходиться гладить его по бедру, – забавный, хитрющий, с адски сексуальным акцентом, – рука движется по груди к верхним пуговицам, – еще и в соблазнительных очках, – она целует его в шею, – роговая оправа – новая сексуальность. Или давно забытая классика. Фрэнсис Форд Коппола. Мартин Скорсезе. Вуди Аллен. Это культ, дорогой.
– Знал бы, что ты так падка на интеллектуалов-очкариков…
– Давно воспользовался бы моей слабостью, – дополнила Элла его предложение.
***
Так, с легкой подачи Тома и благодаря заниженной сопротивляемости Эллы, они посвятили субботу всевозможным must do из романтических фильмов о Нью-Йорке. После восхождения на Эмпайр-стейт-билдинг Элла даже перестала себя спрашивать «Что я здесь делаю?» Или
В завершение программы – поход на вечерний сеанс. Естественно, это должна быть остроумная романтика от Вуди Аллена. Это же НьюЙорк, детка! Здесь, если быть достаточно дотошным и изворотливым, можно спланировать поход по маленьким кинотеатрам так, чтобы за выходные или немного более того, отрываясь от процесса исключительно на перебежки, можно было посмотреть всю фильмографию мастера арт-хауса.
Но терпением Элла не отличалась, а Том предпочел бы провести потенциальное время просмотра кинолент за чем-то более приятным.
– Коппола, Скорсезе, Аллен? – улыбнулся он, вспоминая ее вчерашнюю пламенную речь.
– Молчал бы уже, – раздражаясь своему смущению, фыркнула она. – Я слишком мужественен, чтобы носить очки.
– Ворчунья.
– Стесняшка.
Том посмотрел на Эллу с притворным возмущением, губы его дрожали, еле сдерживая подступающий смех. Она попыталась сохранить серьезность, но, глядя на его неудачные потуги, первая не выдержала и рассмеялась во весь голос. Том далеко не отстал, и вскоре на них шикали остальные зрители, собравшиеся посмотреть серьезный фильм и подумать о вечном. Элла уткнулась ему в плечо и продолжала сотрясаться от беззвучного смеха, он щипнул ее за бок.
– Больно, – возмутилась девушка и хотела было что-то добавить к обличительной тираде, но Том поцеловал ее. С соседних кресел послышались возмущенные вздохи.
А ведь свет в зале еще не погас.
Комментарий к Tenderly
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #DaLDoM_Tenderly
========== He Loves And She Loves ==========
– Ведь все было не так уж плохо, – начал Том и сделал многозначительную паузу, ожидая, опровергнет или подтвердит его предположение Элла. Он закрыл дверь, оставляя шумный даже ночью НьюЙорк вне пределов их личного пространства. Квартира была полна только ними и их впечатлениями.
– Как долго ты будешь вспоминать, если я скажу, что мне даже понравилось? – Элла посмотрела ему в лицо, но сумрак помещения играл с ее восприятием. Тени на его скулах, в уголках рта, посеревшие в темноте глаза могли сказать о многом: от легкой и по-доброму насмешливой улыбки до того чувственного напряжения, которое возникло между ними, не успей потухнуть свет в кинозале.
Девушка потянулась к выключателю, чтобы рассеять сомнения. Его губы растянулись в по-детски восторженной улыбке, в глазах вспыхнул почти такой же наивный вопрос «Правда?». Она не смогла сдержать ответной улыбки, рука соскользнула с выключателя, комната так и осталась погружена в сумрак, освещаемый только лунным светом.
Элла потянулась на носочках за поцелуем, положила руки Тому на плечи, замерла в полудыхании от мужчины, ему достаточно было приоткрыть рот, чтобы их губы соприкоснулись. Невесомый поцелуй на грани осязаемости, между явью и фантазией. Как полумрак вокруг. Достаточно было малейшего усилия, чтобы перейти грань, но они оставили свет выключенным, доверились удивительно светлой ночи вокруг.
Том взял ее за руку и повел в комнату, где окно расчертило почти правильный белый клетчатый пол танцевального зала. Он вытащил из творческого беспорядка их общих нераспакованных вещей проигрыватель для пластинок, быстро прошелся по общей медиатеке, которая, в отличие от других более жизненно необходимых вещей, уже нашла место на полках у кровати, выхватил что-то больше интуитивно, чем осознано.