Дрекавац
Шрифт:
— К чему ты клонишь? — спросила напряженная Брассика.
Маркус и Рудольф не вмешивались.
— Ты как дурной король из сказки. Ведомая своей пустышной прихотью к почету, славе и признанию. Тебя заботит только свое счастье, а до счастья чужих нет никакой заботы. И на всех ты смотришь как на своих слуг. Это не так, касатка, совсем не так. Вот я возьму и уйду…
— Маркус, Рудольф?.. — девушка искала поддержки у остальных.
— Атропа, не горячись! — по-дружески потянул за руку рыжеволосый мечник. Атропа
— Конечно, мы можем здесь погибнуть, оставить жизнь на этом пепелище, — заметил священник. — Каждый уплатил свою цену. Наверное, сердце должно быть более чутким к братьям и сестрам.
— Ничего не понимаю, — голос девушки задрожал.
— Я жизнь могу оставить ради твоего дела, это хоть понимаешь? Кто останется с моими детьми?
— Что же ты так взъелась на меня? Уж не из-за того, что я денег не дала?
Атропа промолчала. Брассика в раздражении заковырялась в своей куртке, извлекла несколько монет со словами: «Держи, раз так важно!»
— Ты не поняла, — ответила Атропа, вздыхая. — Мы правда отчаянные. Даже не понимаем друг друга.
Рыцари подошли, попросили ускориться с обсуждением, однако заметив тяжелые лица, ушли обратно к лошадям. Все молчали, испытывая ту болезненность от ссоры, что душит каждого человека. Хуже всего себя чувствовала трактирщица, её всю терзало; с одной стороны, она брала на себя вину за то, что закатила ругань, с другой стороны, поступок Брассики обидел её своей мелочностью и невероятным высокомерием, низменной боязнью потратиться на добро.
— Прости меня, — внезапно заявила Брассика.
Атропа тут же ответила взаимностью. «Сейчас не место ссоре», заметила она.
— Так что же, возьмем с собой этих мужей?
— Толку с них? — спросил Маркус. — Будут шуметь на всю округу конным ходом. В бою латники не столь спешные, а ты делаешь ставку на скорость. И потом, с коней если посшибают, то на своих плечах понести придется? Нет, у меня есть идея получше.
— Что ж, говори.
— То, как ты описывала в своем плане отвлекающую ловушку для гоблинов, меня не устраивает. Одна ты столько суматохи не сделаешь. А их пятеро. Пусть совершат набег на то поселение гоблинов, на которое мы наткнулись. И рядом, далеко скакать не придется, и близко к ставке королевы. Внимание точно привлечет. Да, Атропа?
— Если они нападут, что с того? Отвлекутся гоблины, но надолго ли.
— Нужно попробовать. Это лучше, чем ловушка с пожаром в лесу.
— А если их убьют? — Атропа подумала, что будет тяжким грехом брать плату невинными душами за путешествие.
— Эти рыцари не выглядят детьми с палками, — парировал Маркус. — Справятся. Вон какой главарь у них, морда борцовская! Что скажешь, Брассика?
— Не знаю. Согласятся ли рыцари на такое. Нет. Я против. Лучше предложить им пойти с нами.
Маркус скрестил руки на груди.
Атропе одинаково не нравилось ни предложение Брассики, ни предложение Маркуса. Но последнее давало, по её мнению, маленькую толику надежды на успешный поход. «Осталось так немного, всего сутки боя. Я чувствую, как мой разум и сердце трепещут от скорой развязки», сказала себе она.
— Предлагаю проголосовать, — Атропа сделала жест в сторону Брассики. — Если ты наберешь большинство голосов, мы поступим по-твоему. Если нет, то придется уговорить этих мужей на план Маркуса.
— Голосовать? — Брассика явно смутилась.
«Ну как же, слуги хотят встать в один ряд с «госпожой», как ей неприятно, однако», невесело подумала Атропа.
— Хорошо. Давайте голосовать. Я за свой план, — девушка сделала выбор.
— Я за Маркуса, — ответила Атропа.
— За себя, — сухо ответил Маркус.
Священник смотрел на девушку, облизнул губы и сглотнул:
— Мне нужно, чтобы наше дело приобрело успех. Хочу, чтобы Выш, а затем королевство возродились. Ты не выказывала талантов в магии огня, Брассика. А эти мужи заинтересованы в том, чтобы такая леди вернулась. У Часлава куртуазный интерес, а у Добромира шкурный. Я голосую за Маркуса.
Атропа захлопала в ладоши: «Как в старые-добрые времена! Ах, как соскучилась я по временам моего народа!»
— Ну хорошо, — лениво поднявшись, Брассика направилась к всадникам.
Часлав, по словам девушки, некоторое время сопротивлялся просьбе, находя её безумной. Пришлось убедить в том, что таким храбрым мужам, полным чести и достоинства, негоже отказывать леди в её просьбе. Впрочем, Часлав не сопротивлялся так жестко, как Добромир, которому не льстило умереть за девушку, в чьей искренности он сомневался с самого начала.
Уговор был таков: к рассвету рыцари пройдутся по поселению гоблинов, тем самым отвлекая на себя всё гоблинское племя. Они отойдут к тракту, а после отправятся к башне мистического пути. Слуги Брассики, когда закончится паломничество, сопроводят её до башни, где леди и Часлав встретятся.
«Цветок осенней розы будет ждать вас, леди», — с наигранной пылкостью девушка шутливо повторила последнюю фразу Часлава. Атропа трогательно улыбнулась, вспомнив игру ухаживаний её погибшего мужа.
Предрассветные сумерки. Все лежали наготове, с закрытыми глазами пытаясь хоть немного поспать. Атропа уснуть не могла от волнения — слишком много поставлено на кон. Звезды тихо угасали перед необъятной силой солнца, постепенно распалявшего горизонт.
Шум появился со стороны поселения гоблинов. Звучал горн, доносились дикие вопли, предвещавшие болезненную смерть от меча и копья. Из леса, куда вела вела дорога к королеве гоблинов, слышался топот и рев бегущих отрядов.
Маркус, встав на ноги, сказал: