Дрекавац
Шрифт:
— Сказано же: не сразу в город путь лежит. Если передам, то через неделю-две.
Тогда Атропа топнула ногой. Рыцари напугались: «Не колдовство ли?»
— Глубоко и неудержимо её чувство к своим чадам, — вставил священник. — Благословлены её призывы. Дети для неё высшая ценность и счастье. Женщина и так много положила на жертвенный алтарь.
— Ну смилуйтесь, — ответил Добромир. — Если я пройду в башню ради посылки в Данар, то с меня возьмут двадцать золотых.
— Чего? Чего вдруг такой дерзкий штраф? — возмутился священник.
— Десять
Атропа решила обратиться к «леди», которую сопровождает в паломничестве. Брассика всё это время дотошно изучала карту.
— Я прошу дать мне оставшуюся долю.
Девушка оторвала взгляд от бумаги. Её глаза, глубокие, большие, открытые миру, но уверенные в своем превосходстве, испытывающе смотрели на тропу.
— Разве народу леса неизвестен договор? Ты опустила руки на мои колени. Условия известны, таинства в них нет.
— Прошу тебя. Я отдалась целиком на растерзание судьбе. Отдай мне оставшееся, чтобы отправить весточку детям. Пусть этот Добромир получит золото. Так мне будет спокойнее, поверь.
— Нет, — ответила Брассика. — Ещё не сделано дело. Откуда мне знать, как поступишь после полученной награды?
— Прошу тебя ещё раз, пожалуйста, дай оставшуюся долю. Я отправилась с тобой в путешествие, бросив Мику и Любу. Разве для тебя это не большая цена в верности?
Брассика скрутила карту. Разговор ей не нравился.
— Ты сама уплатила эту цену.
— Ну что же ты, рыба глухая, совсем обессердечилась? — Атропа возмутилась. Ей показалось, что в родных местах, где раньше была глушь Изумрудного леса, теперь нет гармонии. Только разрушительные чувства. — Выпрашиваю как у ростовщицы!
— Ещё не сделано дело. Как только будет исполнен долг, ты станешь свободной и получишь то, что тебе принадлежит.
Сзади кто-то подошел. Атропа со слезами на глазах обернулась.
Это был Маркус — в его руках лежал сверток.
— Бери, — сухо произнес он.
— Да что ты, не надо, — засомневалась Атропа.
— Бери, — повторил Маркус. Рука настойчиво держала перед ней монеты. — Моя плата, но ничего, вернешь мне потом.
У девушки лицо покрылось красным стыдом.
— Спасибо, — Атропа немедля вернулась с просьбой к Добромиру.
Путники шли ночью по низине, аккуратно огибая руины Выша. Из развалин города сиял желтоватый свет от множества костров. Дозорные согласились проводить «паломников» до глуши Бриллиантового леса, где по словам «леди Брассики» упокоилась душа её великого предка. В пути остерегались каждого шороха, пока не вышли на границу, разделяющую низменность от лесистого холма. Дальше следовало идти порознь.
— В мрачные времена вы захотели почтить их память, — заметил Часлав.
— Так уж получилось, — ответила Брассика.
— И почему же такая леди, как вы, находится в одиночестве в диких землях?
— Разве одна? Мои слуги со мной.
— Мда, — произнес Часлав и притих на минуту. — Боюсь, что наша встреча роковая: больше наши пути не пересекутся. А я бы удостоил вас алой розы во второй раз.
Брассика смутилась, не то от розы, не то от упоминания злого рока. Атропа шла рядом, несколько осчастливленная тем, что её письмо, составленное священником и сложенное в замысловатую фигуру сердца, вместе с веточкой дуба будет доставлено детям. При помощи пожертвования Маркуса, конечно. Расстройство от нрава юной Брассики, отказавшейся уступить, вызвало горечь.
И гнев. Трактирщице мерещилось, будто дурные чувства питали её через почву и мертвенную траву.
— Что же вы так хороните вторую встречу? — спросила Брассика.
— Говорите так, словно не знаете. Поползли слухи, будто рядом с Вышем вторглись демоны. По ночам слышен скрежет дьявольских тел, и свечение, словно раскрыли гроб верховного лорда, до того становится мрачно, что моей храбрости не всегда хватает одолеть страх. А вы туда направились…
— Нужда влечет. Если не сейчас, то когда? — лукавила девушка, поправляя тонкие локоны.
— Хотите, я помогу вам? Только подскажите, как.
Брассика попросила дать время на раздумья. Отойдя в сторонку, она пригласила остальных путешественников на разговор. Воткнув факелы в рыхлую землю, четверка путешественников села в круг.
— Должно быть, вы слышали сами: наш добрый муж Часлав предложил помощь.
— Тебе он предложил, не нам, — Маркус скривил лицом.
— Для них я дама, которую следует сопроводить в паломничество до могилы предков. Что, если они согласятся с нами пойти? — предложила Брассика.
— Зачем?
— Ты сам говорил, что мы отчаявшиеся, поскольку шансов на успех мало.
— Не потому ли в нас геройство играет, что мы ясно осознаем отчаянность своего поступка? Трусы и наемники не пойдут на отважное дело. Да и незачем оно им, какой прок для них от возрождения Выша? Никакого. Стервятники данарские позарились на наши земли.
— Вот как? Но я же даю вам плату, не быками и камнями, а золотом.
— Вот как? — паясничал Маркус. — Так и мы тебе платим.
— Ну и чем же?
— Тайны библиотеки Выша. Забыла?
— И ещё твое тщеславие, платим большим наваристым чаном, — вставила Атропа.
— Неправда.
— Ещё как правда, — злобно ответила Атропа. Её пробирало от втекающей внутрь злобы.
— Я прошу вас вернуться к делу, — попыталась урезонить её Братика.
— Ты тщеславный человек, злой и меркантильный. Ты думаешь, что раз обрела магию, волшебное знание для избранных, то тебе дозволено смотреть на нас свысока? Как бы не так. Я — свободное создание. Моя воля от труда, мозолистого и кашеварного. Человеку, обретшему в труде добро, есть что терять. Это ты бобылями да нищими можешь помыкать — у них свободы нет, они на любое рабство согласятся. Но не меня. То, что ты нам платишь, не воспрещает быть человечной.