Дренг
Шрифт:
— Ты серьёзно? Давай полную, — потребовал он.
— От полной ты упадёшь, — хохотнул я. — Давай пей, расскажешь об ощущениях. Залпом всё, сразу.
— Упаду? Ха, ты меня недооцениваешь! — воскликнул кузен, опрокидывая самогон в рот.
Я усмехнулся, глядя, как округляются его глаза.
— Ох… Ох! Вот это да! — воскликнул Торбьерн. — Ну и ну… Вот это пойло.
— Надеюсь, не ослепнешь, — пошутил я.
— Давай ещё! — потребовал он. — Я тебе сейчас всю брагу с окрестных домов принесу, только делай ещё!
Я объяснил ему принцип, и кузен занялся самогоноварением сам, сначала под моим присмотром, а потом и в одиночку, а я тем временем переключился на другие эксперименты, не менее важные.
Например, стреломёты и катапульты. Принцип действия был понятен любому, кто хоть немного изучал физику в школе. Рычаги, противовесы, вектор силы, точка её приложения. А вот на практике изготовить что-то подобное не так-то просто, тем более, в полную величину. Спасало только то, что норманны умели и любили работать с деревом, а делать во время зимовки всё равно нечего.
Тут больше всех отличился Кьяртан. Он вообще мечтал быть корабелом, но внезапно нашёл себя в качестве осадного мастера. Я всего лишь объяснил ему основы механики и показал на пальцах, как работает требушет. До изобретения онагра он догадался сам.
— Было разок, меня на «Чайке» веслом поперёк пуза садануло, так я обед выблевал дальше, чем видел, — сказал он. — Ну, думаю, тут так же получится.
Онагр по своему устройству был ещё проще, чем требушет, и мы очень скоро построили действующую модель онагра, пришлось только немного повозиться с механизмами натяжения, торсионом и стопором. Вот только когда мы натянули верёвки, а потом кувалдой выбили стопор, то онагр чуть не развалился от чудовищной силы удара. Зато снаряд, тяжеленный булыжник, который Кнут с трудом поднял и поместил в ложе, улетел больше, чем на сотню метров.
Мы заорали от восхищения. Новые игрушки это всегда весело, пусть даже этот онагр не выдержит второго залпа.
— Надо раму крепче делать, — сказал Хромунд.
— Жуть какая, — сказал Токи. — Я представил, как из такого по стене щитов запульнуть.
— Ты ещё попробуй попади, — фыркнул Лейф. — Он же стреляет хрен пойми как.
— Тяни больше — будет дальше стрелять, тяни меньше — будет ближе, а по направлению он только прямо и может, — сказал я. — Надо новый собрать. Покрепче. И пристрелять по вешкам.
Я не то чтобы торопился, зимой тут никто не воюет, но я уже убедился, что время тут летит со скоростью междугородней электрички, особенно когда ты занят делом. Поэтому старался успеть сделать побольше, хватаясь за всё и сразу. Если бы я делал всё один, то не успел бы ничего, но со мной была моя команда, которой можно довериться.
Экспериментировали всей командой, и к нам порой присоединялись и другие норманны, посмотреть, чем мы тут занимаемся, но когда одному чересчур любопытному датчанину едва не сломало хребет, а другого хлестнуло по лицу обрывком лопнувшей верёвки, я строго запретил приближаться к машинам ближе, чем на десяток шагов.
Саксы-горожане тоже поглядывали издалека, и среди них наверняка были шпионы Эллы, но соблюдать секретность в наших условиях почти нереально. Да и я не думал, что король Элла успеет соорудить что-то подобное за столь короткий срок. Для них это были утерянные технологии древних, такие же, как секрет строительства римских дорог, акведуков и канализации.
Но мы всё-таки собрали и рабочий онагр, не разваливающийся после нескольких выстрелов, и небольшой требушет. Точность, конечно, оставляла желать лучшего, тем более, что стреляли мы не обтёсанными камнями или литыми ядрами, а обыкновенными булыжниками, бешено вращающимися в полёте. Но по мишени размером с телегу или стог сена попадали семь-восемь раз из десяти, в зависимости от расстояния.
Другие команды тоже пытались повторить наши машины, и у кого-то это даже получалось, но такой же точности они добиться не могли. Впрочем, для осады хватит и этого, а бить по рассеянной пехоте из онагра не так уж продуктивно, это же не шрапнель, в конце концов. Я больше рассчитывал на психологический эффект.
Для этого я даже лично просверлил отверстие в одном из камней. Сверлить пришлось долго и муторно, но результат того стоил, когда мы запульнули его для проверки, камень улетел с оглушительным свистом, да таким, что по коже у меня пробежали мурашки, а перед глазами промелькнули воспоминания об артиллерийских обстрелах. И я понял, что не хотел бы снова оказаться там, в окопах, каждый день ожидая прилёта. Уж лучше тут.
Кроме этих свистулек, получилось сделать ещё и осветительные снаряды, вспомнив про китайские фонарики и парашюты в форме пирамидки, разве что пришлось повозиться с пропиткой для фитилей, чтобы они не гасли в полёте, и с укладкой, чтобы горящий фитиль не поджигал собственный парашют. Но и это тоже не доставило особых проблем.
Как ни странно, Убба Рагнарсон за всю зиму никак себя не проявил, да и остальные братья тоже старались со мной не связываться. Мы изредка пересекались, но они держались холодно и отстранённо, я же держался подчёркнуто вежливо, не нарываясь на конфликт.
Пока я возился с машинами, братья Рагнарсоны занимались строительством укреплений. Меняли подгнившие брёвна в частоколе, углубляли ров, заливали склон. Готовились к обороне, тоже проводя время с пользой.
Только местные аборигены сидели тихо, молясь в церквях о возвращении саксонского короля. Хоть одного, хоть другого, им, кажется, было уже без разницы. Лишь бы не датчане. Но никакого подпольного сопротивления, саботажа, отравленных колодцев или внезапных убийств не было, саксы даже не пытались сопротивляться. Архиепископ Вульфхер мудро объявил нашествие данов карой небесной за грехи, и богобоязненные саксы покорно склоняли головы.
Миновал Йоль, середина зимы. Рагнарсоны вновь устраивали пир, но мы на него не пошли, вместо этого вызвавшись караулить на стенах. Немногие хотели нести службу во время праздника, да и среди команды «Морского сокола» некоторые открыто роптали, но большинство моё решение поддержало. На пиру нам снова могли устроить какую-нибудь подлянку, а так у нас появлялась уважительная причина для того, чтобы его пропустить.
Йоль мы отпраздновали потом, устроив собственный маленький пир с самогонкой и продажными девицами. Рагнарсонам «огненного эля» тоже продали, по хорошей цене, ещё и подзаработав при этом чуть ли не больше, чем они выделили нам с данегельда.