Дрессировщик русалок
Шрифт:
– Не сердитесь, Анна, ваш ранний подъем компенсируется прогулкой. А я буду вашим гидом.
Ну что же, хоть одна хорошая новость.
Лаборатории, операционные и прочая гадость располагались на первом этаже здания. Неразговорчивый тип в белом халате быстро и почти безболезненно взял кровь из вены сначала у Ники, а потом у меня. Правда, на мою дочь он поглядывал с удивлением, видимо, ожидал воплей и рыдания, а тут – тишина. Девочка совершенно спокойно рассматривала лабораторию, ампулы с чужой кровью, стоявшие у окна, медицинскую аппаратуру.
А
Здесь, разумеется, все было не так жестко, ни крючков, ни надписей я не заметила. А вот странное сооружение у входной двери заметила, причем только сейчас, потому что оно было видно изнутри. Здоровенная такая рама над всей дверью, отдаленно похожая на рамку металлоискателя в аэропорту. Но очень отдаленно. Это что, охранная сигнализация? Чтобы никто не спер результаты их исследований? А тут разве есть посторонние?
Набрав полную мензурку крови, тип прилепил к ней бумажку с цифрами и поставил к остальным таким же.
Затем кивнул Петеру, разрешая, видимо, нам убраться, и зашел в небольшую комнатку-закоулок, откуда сразу же послышался шум воды.
Я мгновенно очутилась возле мензурок и переклеила бумажки с номерами. Надеюсь, это позволит выиграть хоть немного времени.
Рыжий удивленно посмотрел на меня, пожал плечами и, громко топая, вышел из лаборатории. Следом выкатились мы.
Дверь захлопнулась, и на ней тут же загорелся запретительный красный огонек.
Наверное, это рама работает.
ГЛАВА 35
Петер не обманул – сразу после завтрака мы пошли на прогулку. Причем ни МакКормик, ни Менгеле не опоганили ясное, солнечное утро своим визитом. Впрочем, ушлепок с этого, собственно, и начал – с опоганивания утра. Но повторной попытки не было, а значит, герр Менгеле не воспринял нытье Хренова Экспериментатора всерьез.
Он ведь ближайшее время, насколько я поняла, будет занят выявлением подобных Лхаре экземпляров среди всех подопытных племен.
Мы вышли из главного корпуса и свернули в сторону дороги, ведущей в лес. Попадавшиеся на пути обитатели этого гнезда разглядывали нас с каким-то мерзким любопытством, словно неизвестный науке новый биологический вид, который не терпится вскрыть и посмотреть – а что же там внутри?
Меня это напрягало, а вот Нику – нет. Дочка шла рядом со мной, сжав ладошкой мою руку, и в то же время ее с нами не было. Словно я вела пустую оболочку.
Петер сначала оживленно болтал, но потом, заметив необычное поведение девочки, затих. Пару минут он шел молча, искоса поглядывая на все время спотыкавшуюся Нику, а потом решительно отстранил меня и поднял малышку на руки.
И
Ну и, само собой, каруселей и качелей. Но больше всего – здоровенного колеса обозрения, как в Лондоне, чтобы подняться над ковром джунглей и осмотреть окрестности. Может, удастся увидеть хоть какой-нибудь захудалый городишко. Или поселок, куда хоть изредка заезжают люди из цивилизованного мира.
Но увы – парка развлечений в ведомстве доктора Менгеле предусмотрено не было. А зачем? Местные «боги» и так развлекаются по полной программе.
Углубляться внутрь зарослей Петер не стал, это выглядело бы слишком подозрительным – он ведь нас на ознакомительную экскурсию вывел. По поселку, а не по лесу.
Поэтому мы отошли как можно дальше от центрального здания, затем обогнули выстроившиеся в ряд аккуратные жилые домики, и рыжий направился к небольшому фонтанчику, вокруг которого стояли три ажурные скамейки. А для полноценного отдыха в тени возле скамеек оставили густую поросль каких-то невысоких тропических деревьев, каких точно – понятия не имею, с ботаникой мы в ссоре. Но точно не березки.
На одну из скамеек мы и сели. И вдруг возникло детское ощущение «я в домике!». Защищенность и неприкосновенность, пусть и придуманные, но так необходимые в эту минтуту!
А буквально через несколько секунд взгляд Ники перестал быть пустым. Обнаружив себя сидящей на руках у чужого дядьки, девочка смущенно пробурчала:
– Извините, – и шустро перебралась на скамейку с моей стороны.
– Чего уж там, – как-то не очень весело улыбнулся рыжий. – Как там дела у Лхары?
– Да не очень, – автоматически ответила девочка и тут же опомнилась: – А я откуда знаю?
– Ладно вам, юная леди, – улыбка окончательно сползла с лица Петера, он вообще снова вылинял, став прежним, усталым и пыльным. Ссутулившись, он облокотился на колени и глухо проговорил: – Ты – маленькое чудо, девочка. Я слышал о детях-индиго, но, если честно, думал, что это очередной журналистский вымысел – как же, качественный скачок в развитиии человеческой расы, новое поколение сверхлюдей! Фантастическая беллетристика это, а не научный факт. Но потом МакКормик случайно встретил тебя и затащил вас с мамой в эту проклятую дыру. Но я по-прежнему считал все это бредом, несмотря на загоревшиеся глазки Менгеле. Пока не увидел, что вы творили с Лхарой…
– Она тоже не знала, что все это умеет, – прошептала Ника. – Раньше она только ауру могла видеть, потом мы с ней мысленно встретились там, в дельфинарии. А на корабле, когда мама чуть не умерла, Лхара просто очень-очень захотела помочь мне спасти маму. И смогла. А потом… Потом ее хотели резать прямо живую, чтобы засунуть в нее какую-то гадость…
– Подсадить чужой эмбрион, очередной безумный опыт Менгеле, – процедил Петер, сжимая и разжимая ладони. – Но это обычно делается под общим наркозом!