Древесная магия партикуляристов
Шрифт:
После чего были допрошены некоторые предметы в коридоре - на этом настоял Рютгер, заметив, что, быть может, убийца до королевских покоев даже и не добрался. Увы, и эти славные представители обычно безмолвного братства, вдруг получив право слова, не замедлили высказать свое нелицеприятное мнение о человечестве. Охотно согласилась сотрудничать только ковровая дорожка, которая оказалась мазохисткой - однако она не могла описать ничего, кроме подошв.
Во время этой экскурсии Регент все веселел и веселел, юный король грустнел все сильнее и сильнее, Аристайл сохранял постную мину, а Рютгер изо всех сил старался не дать волю своему чувству иронии и не рассмеяться сардонически. Годы придворной закалки брали свое: у него получалось.
Наконец, Регент признал, что, пожалуй, они узнали уже достаточно и дальнейший допрос представляется бессмысленным.
– Прошу простить меня, - мрачным тоном готовности ко всему произнес Аристайл.
– Готов принять любое наказание.
– В другое время, - хмыкнул Регент, - я бы охотно наложил на вас и на вашего патрона это самое "любое наказание", но приходится признать, что сегодня вы неожиданно оказались полезны! Я провел на редкость приятное утро!
– и Регент снова довольно потер ладони.
– Этого, - он ткнул пальцем в телепата, - переодеть и поселить в какой-нибудь чулан. Будет моим личным шутом. Вы все свободны. Нет, Онегельд, останьтесь - вы забыли насчет проекта налога на осквернение воздуха в общественных местах?..
Король-император смотрел на взрослых расстроенными глазами: ему было грустно осознавать, что его вещи питают к нему такую ненависть. Рютгер, поикдая покои, на секунду подошел к королю и заметил успокаивающим тоном:
– Не расстраивайтесь, ваше величество. Таково свойство природы: никто не любит, когда его используют. Даже неодушевленные предметы.
– Так, герцог, - сказал Антуан, вдруг посмотрев не Марофилла с недетской проницательностью.
– Выходит, и мне надо бы так же ненавидеть Регента?
Сердце Рютгера подпрыгнуло: неужели утренний инцидент все-таки завершится чем-то хорошим, и ему получится найти во дворце союзника?.. Ведь его величество может оказаться прекрасным помощником, несмотря на его молодость.
– Ваше Величество вольны испытывать любые чувства, какие пожелают, - заметил Рютгер, - но людям, в отличие от предметов, приходится прилагать определенные усилия, чтобы скрывать свои чувства.
– Герцог, - сказал Антуан, - вы очень интересно объясняете. Куда интереснее моего учителя. Приходите еще как-нибудь.
– Непременно, Ваше Величество, - Рютгер поклонился и ушел. Настроение его нельзя было назвать безоблачным, но оно, определенно, улучшилось после этого обмена репликами.
Аристайл зато был мрачнее тучи: осознание мебельных чувств было ему так же горько, как и королю, но, в отличие от мальчика, он не обладал достаточной восприимчивостью, чтобы понять утешения Рютгера. Даже общество леди Алисы, которая покончила со своим сегодняшним дежурством в покоях принцессы и присоединилась к жениху и герцогу, не смогло развеять печаль храброго, но немного простодушного рыцаря.
Именно поэтому Рютгер пригласил их на День Рождение своей кузины: не столько, чтобы утешить, сколько чтобы отвлечь. Он и не предполагал, что отвлекающий маневр окажется столь успешным.
Глава 18. Решающая схватка
И однако, ради того, чтобы не утратить свободу воли, я предположу, что, может быть, судьба распоряжается лишь половиной всех наших дел, другую же половину, или около того, она предоставляет самим людям.
Т. Марофилл. "О долге правителя"
Итак, сэр Аристайл достал свой заколдованный меч и, взяв его наперевес, угрожающе направился к Матиасу Бартоку. Матиас, не теряя присутствия духа, для начала испробовал на новом противнике свой магический арсенал, однако ему не потребовалось много времени, чтобы выяснить: сэр Аристайл был весьма опытным борцом с партикуляристами, следовательно, на нем не оказалось ни единой вещи из растительных волокон - рыцарь-маг одевался исключительно в шерсть и шелка.
Матиас отнюдь не считал наилучшей тактикой встречать длинный меч двумя кинжалами, пусть и довольно длинными, однако путь к отступлению надежно перекрывали немедленно рассредоточившиеся и сориентировавшиеся на новую тактику боя телохранители. Все же древесный маг парировал несколько ударов, и даже довольно удачно парировал, торопливо размышляя, что ему делать дальше...
И тут внезапно леди Лаура Марофилл решила, что пришла ее пора напомнить о своем присутствии в сюжете.
С мелодраматичным вскриком, намекавшим на долгие годы ежедневных тайных тренировок, она кинулась к Матиасу, норовя крепко его обнять.
– О, мой единственный!
– голосила она.
– Ты наконец-то явился ко мне! Неузнанный, ты преодолел все препоны! Я не позволю такому пустяку, как семейная вражда, разлучить нас!
Предыдущие атаки Матиаса Бартока никак не подействовали на романтично настроенную даму, ибо она не признавала никакой одежды, кроме шелковой - возможно, всего лишь потому, что никто не потрудился объяснить ей, что материал этот изготовляется насекомыми.
Атака леди Лауры Вдохновенной - таков был ее официальный титул как благородной леди - несколько пошатнула как моральное, так и фактическое равновесие Матиаса, но на ногах он устоял. Более важным в контексте битвы оказалось то, что неожиданное вмешательство дамы заставило Аристайла прервать удар, который он готовился нанести, и даже отступить на полшага. О нет, уже через секунду Аристайл опомнился и готов был действовать согласно изменившейся обстановке, да только Матиас Барток не дал ему этой секунды.
Будучи фаталистом, Матиас приобрел хороший навык готовности к неожиданным поворотам судьбы и авторского произвола. Поэтому он схватил пытающуюся его облобызать леди Лауру за кружевной ворот платья, развернул и притянул к себе, сноровисто приставив к морщинистой шее пожилой дамы нож.
– Пропустите меня к выходу!
– звучно крикнул он на весь зал.
– Или ей не жить!
Матиас полагал бегство трусостью, а своевременное отступление - разумным тактическим ходом.