Древнекитайская философия. Эпоха Хань
Шрифт:
Конфуций говорил: «Я часто целые дни не ем и целые ночи не сплю, все думаю. Но от этого пользы нет. Лучше учиться!» [1128] И далее: «Когда работаешь на пашне, тебя подстерегает голод; когда занимаешься учением, тебя ждет довольство. Благородный муж беспокоится о правильном Пути и не беспокоится о бедности» [1129] . Цзи-цзы [1130] [в свое время] изложил шесть [несчастливых] крайностей, а в песне о «Северных воротах» из «Нравов царств» [1131] тоже поется о нищете. Но разве [мы проповедуем] любовь к бедности, [когда говорим], что не следует беспокоиться о бедности? Мы говорим [так потому], что волю следует сосредоточить на чем-то таком, что является более важным, [чем бедность]. Поэтому благородный муж стремится к богатству не ради изысканных яств, красивых нарядов, чудесной музыки, изящных женщин, а [для того, чтобы] овладеть правильным путем и приумножить добродетели. А этот путь постигается учебой и скрыт в книгах. Учение продвигается быстро, когда есть состояние, и заходит в тупик, если состояния нет. То, что Дун Чжуншу за всю жизнь не поинтересовался, как идут дела у него в доме, а Цзин Цзюньмин [1132] годами не покидал [своего] двора, что позволило [им обоим] целиком отдаться учебе и достичь [в этом] выдающихся результатов, объясняется именно [их]
1128
Древнекитайская философия. Т. 1, с. 168.
1129
Там же.
1130
Цзи-цзы — см. примеч. 72 к «Янь те луню».
1131
«Нравы царств» («Го фэн») — часть «Ши цзина». В переводе А. А. Штукина песня называется «Вышел я из Северных ворот» (Шицзин, с. 53).
1132
Цзин Цзюньмин, — знаток «И цзина», астролог, живший в период правления династии Хань.
1133
Ни Куань, Куан Хэн — сановники эпохи Хань.
Хотя эти четверо владели чутким слухом, острым зрением, [хотя они] проявили честность, верность, бескорыстие, смелость, едва ли будет справедливым [допустить], что не было больше никого, кто мог бы сравниться с ними по достоинствам. Тем более есть причина тому, что именно эти четверо стали знаменитыми, свершили славные дела и молва об их добродетелях пройдет через века. В чем же причина этого? Они сумели опереться на истины прежних мудрецов, разумом проникли в заветы Учителя [1134] . Ведь лучше самому управлять повозкой и проехать тысячу ли, чем полагаться на возницу Цзао-фу [1135] , который может вихрем промчаться сто шагов, после чего повозка у него сразу же развалится. Ведь лучше самому сесть за весла и проплыть Янцзы и Хуанхэ, чем полагаться на лодочника, у которого лодка пойдет ко дну, как только отдадут чалку.
1134
Учитель — Конфуций.
1135
Цзао-фу — см. примеч. 55 к главе первой «Хуайнань-цзы».
Благородный муж отнюдь не от рождения наделен небывалыми качествами, [просто] он умеет пользоваться предметами. По природным данным люди отличаются [друг от друга] во сто крат, однако [их] прозорливость и мудрость впоследствии могут различаться в десять тысяч раз, но [это произойдет] не вследствие врожденного таланта, а в результате какого-то воздействия на него. Благородный муж отнюдь не рождается понимающим все: только после того, как он примется за учебу, перестанут существовать преграды для его чуткого слуха и острого взгляда и [ничто] не помешает проявлению мудрости его разума. Он будет в состоянии восстановить деяния императоров и князей в прошлом и предугадать ход развития ста поколений в будущем. Это [ему удастся сделать] потому, что существует правильный Путь, которым благородный муж себя осеняет.
Вот почему правильный Путь служит разуму так же, как свет — человеческому глазу. Когда попадаешь в подземелье либо в темную комнату, [тебя] окутывает мрак и [ты] не в силах ничего разглядеть, но, когда зажгут яркие свечи, [из тьмы] выступят все предметы. Это [происходит] благодаря свету, источаемому огнем, и не является результатом зоркости глаз — ведь глаза делаются зрячими благодаря свету. Путь Неба и Земли, деяния духов незримы, но, изучив каноны мудрецов, постигнув тонкости правильного Пути, [можно] все узреть — в этом сила правильного Пути, а не разума. Опираясь на правильный Путь, человек делает себя знающим. Для того, кто ищет вещи в темной комнате, нет ничего лучше огня, для того, кто ищет правильный Путь, нет ничего лучше классических книг. Классические книги — это каноны, они созданы прежними мудрецами. Постигнув до тонкостей правильный Путь, мудрецы испытали его на себе, а потом захотели научить [других] направлять усилия на то, чтобы встать на правильный Путь. [Именно] для этого прежние мудрецы создали каноны и оставили [их] в наследство следующему поколению достойных мужей, точно так, как это сделал мастер Чуй, создав циркуль и угломер, отвес и плотницкий шнур и передав [их] в наследство последующим мастерам. Ведь сам Чуй был настолько искусен, что мог на глаз установить [правильность] окружности и квадрата, разумом определить [идеальную] поверхность и прямую линию, но он все равно создал циркуль и отвес, угломер и плотницкий шнур, чтобы таким путем передать знания потомкам. Даже если бы таким мастерам, как Си Чжун и Гун Бань [1136] , довелось работать, как это делал Чуй, без этих четырех мерных инструментов, они определенно не справились бы с задачей; [теперь же] простые мастеровые, отмеряя циркулем, выправляя угломером, выравнивая отвесом, отмечая плотницким шнуром, приближаются к искусству Чуя. Чуй своим разумом создал циркуль и угломер, а мастера [после него] с помощью циркуля и угломера стали делать [такое], что под стать замыслам самого Чуя. Поэтому последующие мастера с помощью мерных инструментов становятся похожими на Чуя.
1136
Си Чжун — легендарный мастер-колесничий. См. также примеч. 16 к главе первой «Синь юя». Гун Бань — см. примеч. 53 к «Янь те луню».
Мудрость прежних мудрецов была такова, что разумом они постигали духов, их природа соответствовала нормам морали. Они создали канонические книги, чтобы оставить [их] потомкам. Если достойный, благородный муж забросит учебу и станет поступать в соответствии со своей сущностью, [он] определенно ничего не достигнет; но если он станет учиться у наставника и поступать в соответствии с канонами, по мудрости и просвещенности, по добродетелям и долгу [он] приблизится к [мудрецам]. Прежние мудрецы своим разумом создали каноны [для того, чтобы] потомки, пользуясь этими канонами, поступали в соответствии с разумом мудрецов. Вот почему достойные люди, изучающие каноны, по своим добродетелям близки к мудрецам. В «Ши цзине» говорится:
Глядя ввысь на гор вершины, Шагай все впередИ далее:
Каждый день успеха добейся, Каждый месяц продвинься вперед, Усердно учись и свет источай постоянно [1138] .Поэтому для тех, кто грезит подвигами, мечтает о прославлении добродетели, нет ничего лучше, чем учение.
1137
Ши цзин, II, VII. 4. Ср. иной пер.: «Шицзин», с. 302.
1138
Ши цзин, IV, III. 3. Ср. иной пер.: «Шицзин», с. 435.
Подглава «Гибельное расточительство»
Правитель считает пределы четырех морей [1139] семьей и планирует [жизнь] всех людей. [Если] один пахарь забрасывает ниву, в Поднебесной появляются голодные, [если] одна женщина перестает ткать, в Поднебесной появляются терпящие холод.
Ныне многие оставляют землепашество, шелководство, стремятся заняться торговлей, поэтому [купеческие] повозки, влекомые буйволами, лошадьми, запрудили дороги, бездельники, бродяги наводнили города и мошенничают [там]. Тех, кто занят основным делом [1140] , стало меньше, [зато] выросло число едоков. «Процветающая, крепкая столица — это центр всего государства» [1141] . Посмотрим на Лоян [1142] : торговцев [здесь] вдесятеро больше, чем землепашцев, никчемных бездельников вдесятеро больше, чем торговцев. На одного пахаря [приходится] сто едоков, на одну ткачиху — сто [жаждущих] одеться. [Но] разве один может содержать сто [человек]? В Поднебесной сотни областей, тысячи уездов, десятки тысяч городков, и, если такое положение всюду, разве возможно, чтобы люди всем обеспечили [друг друга]? Разве возможно, чтобы не было страдающих от голода и холода? Когда голод и холод приходят вместе, разве [люди] не могут решиться на худое? А ведь тот, кто творит худое, — разбойник. [Если] разбойников [становится] много, разве могут чиновники не ожесточиться? [Если] жестокость усиливается, разве низам возможно не роптать? [Если] ропщущих [становится] много, признаки смуты налицо. [Когда] низы едва влачат жизнь, а небо ниспосылает бедствия, государству грозит опасность.
1139
Пределы четырех морей — образное выражение, которое в древности обозначало территорию Китая.
1140
Основное дело — земледелие, второстепенное — торговля и ремесла.
1141
Цитата из «Ши цзина», относящаяся к столице государства Шан. В стихотворном переводе звучит так:
Добрый порядок в столице устроенной Шан,Царь образцом ее сделал для множества стран.1142
Лоян — древняя столица Китая, находившаяся вблизи современного Лояна (провинция Хэнань).
Ведь бедность проистекает от богатства, слабость проистекает от силы, смута проистекает от [установленного] порядка, опасность проистекает от успокоенности. Вот почему мудрый правитель воспитывает народ заботой, вниманием, наставлениями, не упускает самого малого, чтобы предотвратить зарождение смуты, пресечь дурное. Поэтому-то в «И цзине» провозглашается: «Установи устойчивый порядок, [тогда] ущерба имуществу [никто] не причинит, вреда народу [никто] не нанесет» [1143] . «Песня о седьмой луне» из «Ши цзина» [1144] учит народ большим и малым сельскохозяйственным работам. Закончив поучения, песня снова возвращается к началу. Отсюда видно: нельзя позволять [людям] распускаться. [А они] теперь [щеголяют] в роскошных одеждах, привередливы к пище, несдержанны в речах, научились лукавить и надувать друг друга. Такое ныне всюду. Для одних профессией стало совершение преступлений и сколачивание банд, другие своим главным занятием считают гульбу и азартные игры.
1143
И цзин, гексаграмма «цзе».
1144
Ши цзин, I. XV.1.
Некоторые взрослые, никогда не [встававшие] за плуг, не [бравшие] в руки мотыгу, бродят ватагами, ради озорства захватив самострелы и набив пазуху шариками [для стрельбы] из самострелов. Другие заняты изготовлением из добротной глины [таких] шариков на продажу тем, кто забавляется самострелами, которыми не то что от внешних врагов не оборониться — мышей в своем доме не извести. Подобные самострелы любил цзиньский Лин [1145] , чем и усугубил зло. [Что-то] не слышно, чтобы целеустремленные и справедливые, гуляя, забавлялись самострелами. Лишь пустые людишки, мальчики-слуги да недостойная чернь подхватили привычку бродить с самострелами, стрелять в птиц, тщетно пытаясь попасть [в них]. Раз сто [такой] выстрелит и ни разу не попадет, а прохожему, [случается], в лицо либо в глаз угодит. Самострелы эти бесполезны, вредны.
1145
Лин — Лин-гун, неправедный правитель периода Чуньцю.
Некоторые делают [на продажу] бамбуковые свирели, заостряя мундштук так, что он становится похожим на оружие, или обмазывают [его] воском и медом, чтобы усладить язык, — все это печальный признак. Некоторые для детских забав лепят из глины повозки, собак, всадников, фигурки [людей], изображающие театральные сцены, ловко выманивая у людей за них деньги.
Еще в «Ши цзине» высмеивались «женщины, которые уже не треплют коноплю, только пляшут» [1146] . Отойдя от домашних дел, забросив шелководство и ткачество, многие [женщины] ныне подались к колдуньям учиться их ремеслу: колотить в барабан, плясать, отбивать поклоны духам, чтобы обманывать простой люд, вводить [его] в заблуждение. У ослабевших от хворей женщин, [у домочадцев] в тех семьях, где поселилась болезнь, тревога помутила разум, и [колдуньям их] легко запугать. [Колдуньи, якобы для исцеления], заставляют [страждущих] пускаться в дальний путь, немедленно покинуть очаг. И [те] скитаются по извилистым горным тропам, находя приют только там, где сверху течет, а внизу сыро; [их] треплет ветер, студит холод, [они] попадают в сети подлых людей, [их] грабят разбойники — все это только умножает [их] страдания. Не счесть таких, кто [из-за этого] окончательно теряет здоровье! А есть и такие, кто отказался от лечения и лекарств, отправился на поклон к духам, да так и умер от этого, не только не ведая, что одурачен колдуньями, а, наоборот, сожалея, что обратился [к ним] слишком поздно, — нет большего обмана, чем подобным образом вводить в заблуждение простолюдина.
1146
Ши цзин, I. XII.2.