Древняя Русь. Быт и культура

Янин Валентин Лаврентьевич

Напротив, зооморфные украшения, характерные для территории со смешанным финско-славянским и балтским населением, бытовали долго, образуя локальные группы по центрам производства в Белозерье, Костромском Поволжье, Новгороде, Пскове. В XI–XII вв. они уже свидетельство территориальной общности смешанного финско-славянского населения.

Как видно, вещи тоже отражают сложные процессы, происходившие в языковой сфере. Они иллюстрируют глубокие различия в верованиях двух больших регионов славянства — киевского и новгородского.

Вплотную к проблеме грамотности на Руси стоит вопрос обучения. Ремесленная продукция свидетельствует о широком распространении профессиональной наследственности, а значит, и о семейном обучении. Находки берестяных грамот и других предметов с азбуками и бересты с ученическими записями дополняют эти логические, но

умозрительные выводы неопровержимыми фактами обучения детей грамоте. Иногда оно обеспечивало и профессию: в Новгороде зафиксировано существование профессиональных писцов.

Новгород дает иллюстрацию и институту шедевров: это два одинаковые кратира, изготовленные разными мастерами, Братилой и Костой, в чем Б.А. Рыбаков с большим основанием усматривает свидетельство типичного для средневекового ремесла своеобразного конкурса на звание мастера. Этот вывод находит серьезное подтверждение в деятельности вполне сложившейся школы прикладного искусства, действовавшей в Новгороде при святой Софии. Высокое покровительство высших иерархов церкви обеспечивало и драгоценное сырье, и греческих учителей, и постоянные заказы. Гарантировать ее существование могла только налаженная система обучения.

Итак, обучение обеспечивало на Руси широкое распространение грамотности и высокий уровень художественной культуры. Последнее обстоятельство демонстрируют не только произведения высокого искусства, но и предметы быта.

Предметы быта, находимые археологами, поражают нас стремлением мастеров украсить их, будь то ложка, ковшик или гребешок. Особой выразительностью отличались вещи, составлявшие интерьер жилища: скамьи, люльки, берестяные коробы, светцы, жуковины для замков и сами замки, и даже крючки для подвешивания. Да и такие предметы, как пряничные доски и деревянная посуда, судя по изысканности форм и тщательности орнаментации, вероятнее всего, не прятали, а ставили на открытые полки.

Все эти предметы принадлежали рядовым гражданам и были изделиями их рук. Они более всего говорят о высоком уровне художественной культуры наших предков и о высоком уровне массовой культуры в целом, о которой применительно к ним мы можем говорить без уничижительного оттенка, сопровождающего этот термин в наши дни.

Важным звеном в эстетическом обучении народа был сам христианский храм как архитектурное сооружение, как своеобразный музей-хранилище первоклассных произведений живописи, резьбы по дереву, ткачества, шитья, ювелирного дела. Сама литургия с такими театрализованными действами, как крестный ход, вынос плащаницы, крещение, причастие, венчание, отпевание были для народа, не слишком знакомого с философско-религиозным их содержанием, прежде всего зрелищем, исполненным красоты и «благолепия». Вместе с церковным пением оно было могучим средством эстетического воспитания, доступным всякому, умеющему видеть и слышать.

Не следует, однако, забывать, что принятию христианства, повлекшему за собой подъем культуры и искусства, предшествовали столетия языческой культуры славянства. Эта культура впитала в себя наследие древнейших культур различных этносов, входивших с ней в постоянное соприкосновение. Отзвуки этой языческой культуры доносят до нас фольклор, орнамент вышивки, даже архитектурный декор христианских храмов, который, по мнению Г.К. Вагнера, как система сложился еще в «докиевское время».

Блестящим подтверждением этого тезиса явилось открытие И.П. Русановой и Б.А. Тимощуком языческого центра X–XIII вв. на южной окраине Галицкой Руси в бассейне р. Збруч, где еще в 1848 г. был обнаружен знаменитый збручский идол (Русанова И.П., Тимощук Б.А., 1993). В исследованных городищах-святилищах (Богит, Звенигород, Говда) выявлены сложные и разнообразные культовые сооружения. Здесь, видимо, возводили и деревянные языческие храмы, при создании которых закладывались и формировались приемы зодчества и орнаментального искусства Древней Руси.

Музыкальная культура языческой Руси стала основой музыкальной русской культуры в целом. Сведения о музыкальных инструментах, которые донесли до нас письменные источники и предметы изобразительного искусства, дополнены замечательными находками археологов. Их анализ, предпринятый в томе, дает представление о роли музыки на Руси.

Археологические материалы, исследованные в предлагаемом читателю томе, существенно дополняют конкретными бытовыми реалиями общую картину жизни древнерусского человека.

Материалы данного коллективного труда

свидетельствуют о том, что культурные традиции домонгольской Руси, несмотря на тяготы Батыева ига, не были утрачены. В основных, важнейших для восстановления экономической базы Руси отраслях эти традиции сохранились (гл. 15). Сохранились они и в прикладном, и в монументальном искусствах: архитектура времени возвышения Москвы начала свой путь в значительной мере с возрождения архитектурного декора Руси XI–XIII вв. (гл. 12). Даже ремесленники, угнанные в Орду, не забыли своих традиций и не утратили производственных навыков (гл. 14).

С перемещением центров государственности на северо-восток, с обретением Москвой роли наследницы Киевского государства началось обращение «к своей античности» (отец Павел Флоренский, 1991, с. 368; Лихачев Д.С., 1985, с. 321–323). Восстановление ремесла и культуры в целом в XIV–XV вв. было по сути возрождением основных достижений Древней Руси. Общее для эпохи Возрождения ощущение ценности опыта прошлых эпох оказалось характерным и для Руси, иллюстрируя тем самым исторический закон необходимости постоянного обращения к истокам своей национальной культуры.

Иллюстрации

Табл. 1. Предметы интерьера жилого помещения, мебель (составлена А.С. Хорошевым).

Новгород. Деревянные изделия: 1–6 — Балясины (1 — середина XIII в.; 2 — конец XIII в.; 3 — вторая половина XIII в.; 4 — конец XII в.; 5 — конец XI в.; 6 — конец XI в.); 7, 9-13 — Спинки кресел (7 — XIV в.; 9 — начало XV в.; 10 — конец XIII — начало XIV в.; 11 — начало XIV в.; 12 — первая половина XIII в.; 13 — XIII в.); 8 — Боковая стенка скамьи (припечная доска?) — начало XV в.; 14 — Переносная скамья. XIV в.; 15 — Колыбель, XIII в.; 16, 18, 19 — Крышки укладок-кубелов (16 — XIII в.; 18 — X в.; 19 — X в.); 17 — Приставная скамья, XIV в.; 20 — Бондарная укладка, XIII в.; 21 — Стул (реконструкция); 22 — Переносная скамья со спинкой (реконструкция); 24 — Переносная скамья с резными боковинами (реконструкция); 25 — Опущенная скамья (реконструкция); 23, 26 — Кубел с крышкой (реконструкция).

Табл. 2. Предметы интерьера жилого помещения, подвесные устройства, детали мебели (составлена А.С. Хорошевым).

1, 2 — Полочки-ложечницы (реконструкция); 3–5 — Крюки подвесные деревянные (3 — Новгород, XIII в.; 4 — Новгород, XI в.; 5 — Старая Ладога, X в.); 6, 7 — Скульптурные боковины кресел (лавок), Новгород, дерево (6 — XI в.; 7 — конец XIII в.); 8-10 — Крюки-спицы деревянные, Новгород (8 — середина X в.; 9 — XI в.; 10 — середина XII в.); 11 — Крюк подвесной железный, Новгород, XI в.