Друд – сын пирата

Ковалева Марина

– Богом прошу, – взмолился под конец Друд, – отпустите меня, господин Баллири! Я только хочу вернуться домой и узнать, что стало с моими родителями! Я никому не обмолвлюсь о вас ни единым словечком! Отпустите меня!

–И куда ты пойдёшь?

–Я наймусь на корабль в Ваноцце, а в другой, нейтральной стране, пересяду на корабль, идущий в Северные провинции.

–И на что ты будешь жить, добираясь до Ваноццы, и в самом городе?

–Я буду просить работу по дороге. Отпустите меня!

–Скажи-ка лучше,

в какую церковь ходили вы с отцом в Дьюри-Гентоне?

–Мы ходили в собор, господин Баллири. В белый собор святой Инесы. Там ещё статуя святой Инесы из раскрашенного камня.

–А кто похоронен в соборе?

– Вы, наверно, имеете в виду саркофаг, на котором лежит рыцарь. У него ещё ноги опираются на льва. А вокруг стоят статуи плакальщиц. Мне отец его показывал.

–И как же его звали, этого рыцаря?

–Какой-то канцлер.

–Какой-то канцлер! Да это же могила канцлера Ристарда Шентона, который ценой своей жизни спас город!

–Может быть, – пробормотал Друд.

–Не может быть, а точно. А что за статуя стоит перед собором?

–Королю Шейкобу, – блеснул своими познаниями Друд. – Он сидит на коне.

–А чем знаменит король Шейкоб?

–Не знаю…

–Как же ты учился в школе?

–Но я ведь не могу помнить всё, чему учат в школе.

–Что значит: «Littera scripta manet»? – спросил студент.

–Это латынь.

–Ты её учил?

–Да так, учил.

–Почему же ты не можешь перевести?

–А зачем мне латынь? На ней всё равно никто не говорит.

–O tempora, o mores! – воскликнул студент. – А что же ты учил?

–Фехтование, верховую езду, музыку, – осмелел Друд, видя, что Мельхиор смягчился.

Некоторое время они сидели молча, после чего студент сказал:

– В детстве, до войны, я был один раз в Дьюри-Гентоне. Судя по твоему рассказу, ты тоже видел этот город. Я не знаю, верить тебе или нет. Однако я не могу тебя здесь оставить без помощи. Сейчас я пойду на ярмарку и куплю тебе кое-что из одежды. Мы отправимся в Ваноццу, а там посоветуемся с моим дядей о твоей дальнейшей судьбе. Пока меня не будет, спрячься в высокой траве и жди. Очень уж точно ты подходишь под описание в газете.

Мельхиор Баллири оставил Друда не без умысла. Он подумал, что если мальчик врёт, то пусть лучше убежит. Прожжённый воришка не пропадёт, оказавшись в большом селе. Однако по возвращении студент застал Друда на месте. Его тронуло, что лицо мальчика осветилось радостью. Он никогда не узнал, что за время его отсутствия Друд передумал о нём много чего. То ему казалось, что Мельхиор сдаст его властям, то представлялось, что студент сел на струг и отплыл в Ваноццу один. На смену этим мыслям приходили другие: а вдруг Баллири схвачен и сам оказался в беде?

Студент купил своему спутнику поношенный кафтан, старую, но чистую рубашку, штаны, чулки и растоптанные башмаки. Башмаки

оказались чуть великоваты, но они запихнули в носы кусочки разорванного шейного платка.

–Хорошо бы тебя постричь, – сказал Баллири, критически осматривая, как сидят на Друде его покупки.

–Мне кажется, я похож на пугало, – сказал Друд.

Рукава кафтана доставали ему до кончиков пальцев, а сам он висел, как на вешалке.

–Уж очень вы разборчивы, господин Дэвид-Рудольф. Кстати, я не могу называть тебя этим именем.

–Вы можете называть меня Друд. Это сокращённое от Дэвид-Рудольф.

–Отлично, Друд. Теперь нам нужно войти с другого конца в Кривражки, так как с этого конца я мог кому-нибудь примелькаться. Затем зайдём к цирюльнику: лучше избавиться от твоих длинных волос, тем более что они местами свалялись. А потом мы пойдём в трактир и будем слушать, не отплывает ли кто обратно в Ваноццу. Остаётся ещё одна проблема: в качестве кого ты будешь сопровождать меня на струге?

–То есть как это, «в качестве кого»?

–Хозяин струга может поинтересоваться, кто мы, откуда едем. Что ты скажешь?

–Не знаю.

–Внешний вид твой не очень хорош. Придётся тебе выдавать себя за моего слугу.

–Я – дворянин, – вспыхнул Друд. – Я не стану прислуживать.

–Прислуживать тебя и не просят, тем более что ты ничего не умеешь, – скептически сказал студент. – Кроме того, запомни: пока мы не выберемся из Кривражек и не доберёмся до Ваноццы, ты – беглый узник, который в любой момент может быть схвачен. Так что веди себя потише, а лучше вообще молчи, а то беды с твоим выговором не оберёшься.

Друд несколько сник и согласился, хотя не без некоторого внутреннего сопротивления, что Мельхиор прав.

Обойдя Кривражки, с другой стороны, молодые люди вышли прямо к речной пристани. На площади перед ней шла оживлённая торговля. Ставни построенных полукругом лавок были гостеприимно распахнуты. Везде были расставлены пёстрые шатры и деревянные палатки, между которыми сновали, горланя, разносчики с лотками. Некоторые купцы стояли возле стругов, покачивавшихся на волнах у самого края пристани. Желающие могли взойти на них по мосткам и осмотреть товар.

Молодые люди вошли в цирюльню. Там сидела очередь из двух человек – ремесленника и разносчика. Ещё одного клиента, укутанного грязной белой тряпкой, брил хозяин.

– Страшные дела творятся на свете, – сказал ремесленник, продолжая ранее начатый разговор. – Разбойников развелось немыслимое количество.

– Потеплело, – отозвался разносчик. – Это зимой они уходят в города, а сейчас все хлынули обратно в леса.

– И ведь сколько народу хватают и осуждают за бродяжничество, а количество нищих всё растёт и растёт. Слыхали, Гай Станиен всё-таки сжёг поместье Борда де Браси, – сказал ремесленник.