Друд – сын пирата
Шрифт:
–Да что вы? – изумился цирюльник. – Когда же это?
–А вы не знали? – в свою очередь изумился ремесленник. – Уже неделю как. Запалил дом и хозяина в нем заколотил досками, чтоб не вышел. Дочерей смотреть заставил, а потом сказал, чтобы шли на все четыре стороны.
– Вот тебе и арендатор! – присвистнул цирюльник.
–А за что же это он его так? – спросил Мельхиор.
– Гай Станиен много лет был арендатором у д' Браси и всегда платил исправно, – начал рассказ ремесленник, – но за последние два года не смог заплатить и трети того, что с него причиталось. Помещик терпел, а потом попросил освободить землю, так как нёс сильные убытки. Однако Станиен упирался,
– Много их жгут, неплатёжеспособных арендаторов, – сказал разносчик. – Я как шёл сюда, так по дороге то и дело гарью пахло. А уж как в лесу один раз страху натерпелся! Шёл по дороге, слышу – шум! Я – в кусты, и недаром: вижу, скачет по дороге отряд солдат. Я подумал, что лучше уж идти лесом, безопаснее. Место там безлюдное.
– Разве солдаты могли быть опасны? – спросил Мельхиор.
– Сейчас всех нужно бояться, а особенно солдат – арнесийцев. Кто знает, о чём они думают? Вдруг схватят и повесят, как разбойника, а товар весь присвоят? – пояснил рассказчик и продолжил: – Шёл–шёл я подлеском, да и заблудился. Ночь спустилась – хоть глаз коли. И вдруг вижу – огонёк! Пошёл на огонёк, совсем уж решил людям, что его разожгли, объявиться. Через ветви уже и костёр мелькал, и тени человеческие, да тут они как затянут: «Зажигай костёр, Ноэми…» Я сразу смекнул, что это разбойники. Нет, думаю, лучше я с волками в лесу останусь, а то примут за лазутчика и повесят. Видно, хранил меня Господь, ушёл незамеченным, а под утро чудом к дороге вышел.
– Пренепременно нужно свечку местным святым поставить, – посоветовал цирюльник.
–И святому Эберту, покровителю путников, – добавил клиент, вставая из кресла и уступая его ремесленнику.
–Наступают, видно, последние времена, – не унимался разносчик. – Разбой кругом. Из тюрьмы в Кистоле, слышно, вор сбежал. Говорят, северянин. А я так думаю, что всё там было куплено.
Услышав о себе, Друд чуть не свалился со стула. Мельхиор, незаметно сжав его руку, спокойно сказал:
–Это дело властей. Нам, простым людям, лучше в них не соваться.
Когда подошла очередь Друда, студент заявил цирюльнику:
–Постриги, хозяин, моего слугу покороче. Взрослый парень, а ленится лишний раз водой глаза протереть, и гребнем по волосам провести. Только бы спать на службе.
–Да зачем же таких слуг держать? – удивился цирюльник. – Гнать их нужно в три шеи, вон сколько людей места себе найти не могут.
–Ленив-то он ленив, но как заставишь его сделать что-то, так на результат залюбуешься, – смягчил свою характеристику Баллири.
Друду его остриженная голова на тонкой шее, торчавшая из ворота кафтана, показалась жалкой и беззащитной. Он подумал, что теперь будет больше бросаться в глаза, о чём и сказал Мельхиору, как только они вышли.
–Я уже подумал над этим, – ответил студент. – Сейчас мы пойдём в трактир, и там во время ужина ты притворишься, будто у тебя болит зуб. Мы перевяжем тебе щёку. Когда я договорюсь с каким-нибудь владельцем струга, ты будешь изображать, что очень страдаешь, сидеть или лежать в сторонке, держась за щеку.
–Я буду выглядеть, как дурак! – возмутился Друд.
–Ты хочешь, как умный, вернуться в Кистоль? Делай, как я велю, иначе мы пропали. Не нравится мне этот разносчик. Что-то уж очень говорливый.
Подходя к дверям трактира, студент выдал мальчику платок и сказал:
–Сейчас закажу похлёбку. Ты съешь одну ложку, и хватайся за щёку, словно зуб прихватило. Лицо сделаешь пожалостнее, а потом сиди и молчи.
Друд сделал всё, как велено. Его так жёг стыд, что он готов был провалиться сквозь землю. Но даже это пошло ему на пользу, потому что сгорбленные плечи и унылое лицо, на котором отражались муки совести, придали «зубной боли» необычайную достоверность.
Молодым людям повезло. Услышав, как один купец жалуется на подагру, Мельхиор вмешался в разговор и дал несколько дельных советов. Узнав, что он врач, купец согласился довезти его с Друдом до Ваноццы на своём струге за половинную плату с условием, что Мельхиор даст ему несколько бесплатных рекомендаций.
Переночевав на постоялом дворе, рано утром молодые люди поднялись на борт и поплыли в Ваноццу.
8. Друд попадает в столицу провинции Скалла–Вера
Юношей со всех сторон толкали люди, спешившие во всех направлениях, а один раз чуть не задавила катившаяся по сходням бочка, потому что в окружающем гвалте они не расслышали окрика: «Поберегись!»
Держа за руку Мельхиора, чтобы не потеряться, Друд вертел головой во все стороны. Прямо над ним возвышались бушприты кораблей, украшенные резными фигурами, с шумом разворачивались паруса. Матросы, казавшиеся снизу совсем маленькими, ловко перебирались по вантам, закрепляя снасти. Пахло кожей, смолой, старым потом и свежим деревом, селёдкой и пряностями.
Вырвавшись из объятий толпы, молодые люди очутились возле матросского кабачка, примыкавшего к складским помещениям. Во дворе за ним виднелись сложенные рядами бочки.
Перед кабачком неопределённого возраста бродячий артист с облезлым старым медведем показывал представление. Медведь держал в лапах медное зеркало и, смотрясь в него слезящимися глазами, склонял голову то к левому, то к правому плечу. Хозяин пояснял его движения:
–А вот Агнета в зеркало глядится, никак своей красотой не надивится!
После того, как артист сунул зверю в лапы большой железный кубок, медведь сделал вид, что выпил, а потом изобразил шатание.
Хозяин срывающимся голосом продекламировал:
–А вот матросы увеселяются, с пивными кружками братаются!
Потом артист надел животному чепец и обнял его. У них были одинаково грустные глаза. Преувеличенно радостным голосом бродяга выкрикнул:
–А это Борд Марию любовными речами разжигает!
Медведь задрал голову и сложил лапы, как на молитве.
–Мария стать его женой желает!
Зрители, состоявшие в основном из краснорожих матросов в подпитии, восторженно заревели. Смуглый, как цыган, моряк с золотой серьгой в ухе запустил в выступающих горстью мелочи. Артист бросился подбирать, бормоча благодарности. Тогда другие зрители тоже стали швырять мелочь.