Другая история
Шрифт:
– И так бывает всегда? [смотрит с испугом]
– Бывает время от времени. Такой процесс называется идентификацией. Получается, что в такой ситуации человек начинает жить как бы не совсем вою жизнь. Его к чужим поступкам подталкивают чужие чувства, полученные из семейной системы вместе с любовью, предназначенной другому человеку. Ну, а деятельность идентифицированного совесть направляет на то, чтобы восстановить исключенного в правах. Как бы, сказать: вот, старшие исключили одного из участников системы – теперь адресованная ему любовь
– «Вася, зачем ты вчера напился и побил Федю?»
– Примерно так. Обрати внимание: идентифицированный может и не знать ничего о существовании в прошлом в его семье исключенного.
– Как так может быть?
– Ровно так чаще всего и случается. Получается, что с любовью чувства передаются через поколения – и не только хорошие чувства.
– Ого. А как от такого защититься?
– Что значит – защититься? Процесс ведь направлен на восстановление целостности исходной системы – от чего тут защищаться-то. Надо системные законы соблюдать, они же простые – вот и все. Как защититься от милиции? Она сама нас защищает, если вдруг.
– …и вот про закон брать-давать я тебе рассказать хотел…
– Третий, последний?
– Да. Он говорит, что в отношениях существует оборот, обмен: по очереди люди друг другу дают что-то и берут что-то друг у друга.
– Ну, так все делают?
– Да.
– Тогда в чём закон-то?
– Как его нарушить, ты имеешь в виду?
– Ну и как?
– Например, брать и отказываться давать в ответ. Или – только давать и отказываться в ответ брать.
– Это как?
– Ну, представь. Вот, я, старый и страшный, начинаю ухаживать за девушкой…
– Тебе только двадцать восемь! [смеется]
– …начинаю ухаживать за девушкой. Дарю ей цветы. Ей приятно. Хочется сделать что-нибудь для меня – она говорит: мол, загляни ко мне, давай посидим, чаю выпьем. А я говорю ей: нет, ничего не надо, не стоит твоей благодарности. На следующий день прихожу, дарю ей ключи от машины. Она шокирована…
– Ну, такого же не бывает?
– Ну, конечно, мы с тобой фантазируем – но важно, чтобы ты принцип увидела. Дарю ей ключи от машины. Она изумлена, и говорит: может, давай поговорим, то да сё, пойдем в отношения, что-то еще? А я говорю: нет, ничего не надо, у меня дела, я побежал. А на следующий день я прихожу, и дарю ей документы на квартиру…
– И что она?
– Я думаю, она меня выставит. Вместе с машиной и квартирой. И, возможно, цветами. Понимаешь, почему?
– Думаю, да. Ты не хочешь брать в ответ от нее, так?
– Так. Кстати, счастье в отношениях прямо пропорционально обороту «брать-давать». Чем больше между людьми обмен – тем больше в отношениях счастье.
– В парных отношениях?
– Не только.
– …а ты веришь в бога?
– Верю, конечно.
– Ты
– Ну, скажем, я агностический теист.
– Это что такое?
– Это значит, что я совершенно уверен, что есть Нечто Большее, но это точно не мужик на облаке. Не Иисус и не Аллах – то есть, не протагонисты монотеистических религий.
– Протагонисты?
– Да. Не герои единобожия, если хочешь.
– А ты же крестик носил, разве нет?
– Церковь, с моей точки зрения – это институт обеспечения определенного рода принадлежности между людьми. Как бы, вступив в нее, я становлюсь больше связан с моими предками, которые тоже были христианами. Мои бабушки и дедушки были христианами, и я тоже стал.
– То есть, ты не веришь, на самом деле?
– В принадлежность – верю.
– А если нет такого бога, то какой есть?
– Знаешь, я бы привел такой пример. Вот у меня на окне в горшочке растет базилик. Я его поливаю. Иногда отрываю от него листочки – когда много, когда мало – и отправляю их в еду. Ну и – так, получается, я влияю на его жизнь и судьбу. Могу не полить – и он засохнет. Могу, наоборот, залить водой. Могу выбросить в окно. Как думаешь, он понимает, что мы связаны?
– Ну, ты ведь влияешь на него…
– Безусловно, влияю. Тем не менее, по понятной причине, понимать ему просто нечем. У него нет не то, что органов мышления – он в другом времени живет. И в другой динамике, и в другой системе обмена веществ. Хотя, безусловно, мы с ним в одной пищевой цепочке, он просто не сможет узнать о моем существовании никогда – даже когда я отрываю от него листья. Так вот: я думаю, что на самом деле между нами и богом – ровно такой же разрыв, как между нами и базиликом в горшке на подоконнике.
– Интересно…
– Это не я придумал. Кто-то рассказывал – и в меня очень попало.
– Не помнишь точно?
– Нет.
– «Читал где-то?» [смеется]
– Именно так.
– И у всех есть бог? Один, общий?
– Не думаю. Разве нет дикого базилика, который с тобой не связан, и не растет на окне?
– Верно, да… Растений полным-полно – в лесу, в поле, где-то еще растут. Значит, у каждого?..
– Не знаю. Я же говорю – слишком большой разрыв между нами. Но что есть Нечто Большее – лично для меня несомненно. Есть нечто влияющее на меня – иногда поливает, а иногда обрывает листья.
– И ты в это веришь?
– Я предпочту верить, что я базилик в горшке на подоконнике, нежели дикое растение в лесу.
– А я?
– Я не знаю. Я всего лишь рассказал тебе, как я думаю теперь об этом. И не более того.
09.2008
Однажды, примерно через квартал с момента, как они стали проводить время вместе, Ольга заглянула к Алексею. Вид у Ольги был настороженный и почему-то беспокойно-напряженный. Алекс поймал себя на мысли, что собирается улыбнуться – настолько собранной и серьезной она была в этот момент.