Другая история

Черных Александр

– Замечала, что иногда люди ходят по кругу? Ну, к примеру, мама вышла замуж, родила, бросил муж, дочка выросла, вышла замуж, родила, бросил муж – и так далее? Как думаешь, чью жизнь живет дочка?

– Мамину?

– Не факт, что мамину. Может, и мама живет не свою. Но в целом – да: дочка, выходит, не хозяйка себе.

– И из-за чего так?

– Есть у людей совесть. Она бывает, как бы, двуликая. К примеру, у каждого есть личная часть совести. Это знания из семьи о том, что такое хорошо, и что такое плохо. Если мы поступаем в соответствии с этими знаниями, чувствуем удовольствие – а если против этих знаний, чувствуем неудовольствие. Можно сказать, чувствуем удовольствие через невиновность

и неудовольствие через вину. Личная совесть нужна для простого – чтобы в семейной системе носителя этой совести прибавлялось ресурсов, возможностей для роста, и было легче конкурировать с соседними системами, и поменьше угроз было. 

– Получается, что это как бы архив таких правил из семейной истории, которые приводили к успеху и улучшениям в жизни этой семьи, семейной системы?

– Точно.

– Но ведь наши предки жили в другое время – и какие-то вещи, которые для них были неприемлемые и опасные, сейчас могут быть обычными, нормальными…

– Это что, например?

– Например? Ну, про необходимые, наверно, я преувеличиваю – но все-таки… Вот, пятьдесят лет назад быть инженером считалось хорошо и правильно, а заниматься коммерцией – нелегально и опасно. И как же тогда стать, например, бизнесменом, если ты из семейной истории чувствуешь, что…

– …чувствуешь опасность, хотя, на самом деле, это уже лет двадцать, как нормально?

– Например, так. Как тогда люди начинают заниматься новыми вещами, которые раньше считались неправильными?

– В таких случаях говорят о рамках, границах совести. Чем строже эти рамки, чем уже границы – тем меньше риски для системы, и тем больше ограничений в жизни у носителя совести. Вот, посмотри: у одного человека больше ограничений внутри, у другого – почти никаких. Кто преуспеет в том же предпринимательстве из них двоих?

– Тот, который без ограничений?

– Вполне вероятно. Говорят же, что хорошие предприниматели – бессовестные. [смеется] Кстати, совести ведь часто приклеивают паровозом еще и морально-этический аспект. Но это, по-моему, чисто религиозная вещь, из церковной культуры привнесенная:нет в номинале личной совести таких аспектов. На войне две стороны друг друга убивают – и у солдат с обеих сторон совесть чиста, каждый уверен в правоте своего дела. – Да куда уж правее… —Да. Ну, а еще, кроме личной части совести каждого, есть у всех глухонемая часть совести, которая безмолвно занимается тем, что оставляет безнаказанными тех, кто живет по этим самым системным законам, и обеспечивает последствия тем, кто их нарушает. Своего голоса у нее нет. Она вместо чувства удовольствия-невиновности и неудовольствия-вины обеспечивает некоторые серьезные последствия прямо в семейной системе нарушителя.

– Это какие последствия?

– Чтобы разобраться, какие, надо чуть отступить назад, на пол-шага. Людей в семейных системах связывает между собой любовь. По свойствам она похожа на воду в водопроводе…

– В смысле?

– В прямом. Считай, что она течет между людьми по трубам, сверху вниз, от старших по порядку к младшим по порядку. Как с верхних этажей на нижние. Ну и – она адресная: вот по этой трубе от папы к дочери течет отцовская любовь, вот по этой – от мамы к сыну материнская. Ну и, частенько – кстати, из-за решений, связанных с личной совестью – на этих самых трубах закручивают краны. Тогда любовь…

– Перестает течь?

– Точно. Вот, смотри: живут на свете четверо братьев. Трое – умницы и исключительно толковые. Четвертый – разгильдяй, пофигист и бабник. 

– Отличные братья.

– Да, мне тоже по душе. Так вот. Трое «хороших» братьев четвертого принимают постольку-поскольку – ну, брат все-таки, но как бы сам по себе: хлопот от него не оберешься. То деньги украдет,

то наркотиков наестся, то еще в какую историю попадет. Недолюбливают его «хорошие» братья, словом, но терпят. И вот однажды этот непутевый брат возвращается домой, пьяный, с чужой женой на угнанной машине – и случайно насмерть сбивает одного из трех «хороших». 

– Слушай, ужасно…

– Да. И для полноты картины, представим, что брат-убийца ведет себя агрессивно, вины не признает, говорит, к примеру, «он сам дурак и под колеса прыгнул, а вы еще его крышуете – ляпнете лишнего милиции и тоже отправитесь на тот свет». Страшно представить себе, какие чувства испытают два «хороших» оставшихся брата. Что они скажут? Возможно, что-нибудь вроде «не брат ты нам больше». С высокой вероятностью, будут содействовать следствию и сдадут непутевого родственника в руки правосудия, которое совершенно справедливо отправит его в места не столь отдаленные. Два брата вздохнут спокойно, будут ходить на могилку усопшего третьего и избегать вспоминать о четвертом, который непутевый. И вот как раз личная часть совести будет говорить им, что поступили они правильно – мол, от четвертого брата ни тебе прибавления ресурсов в семейной системе, ни вообще ничего хорошего не было. Только одни неприятности. Кстати, с большой вероятностью этот непутевый брат в силу, к примеру, скверного поведения, сгинет в местах заключения. Понятно, что к этому моменту, оставшиеся «хорошие» братья, скорее всего, практически исключат его из собственного круга, вычеркнут из памяти – и, возможно, с облегчением воспримут весть о кончине, чтобы лишний раз и не вспоминать о нем. И детям рассказывать о нем не станут.

– Понятно – зачем детям про такое знать…

– Кстати, есть зачем. Ясно, что с точки зрения личной части совести «хорошие» братья ведут себя оправдано – их чувства говорят: «плохой» убил «хорошего», к примеру, и поэтому нашим братом больше быть не может. Но вот системная часть совести – она следит за выполнением закона о принадлежности, гласящего: члены системы имеют равное право принадлежать к ней. То есть, брат-убийца, каким бы «плохим» не был, все равно принадлежит к своим «хорошим» братьям. Личная часть совести гласит «исключить» – и всё здесь выглядит, как победа личной части совести над коллективной. А в действительности…

– И что в действительности?

– Помнишь, мы говорили, что любовь – как вода в трубах? Определенного рода любовь от братьев и их родителей адресована и исключенному непутевому брату. Исключая его, члены семьи как бы перекрывают краны и любовь перестает поступать к адресату. Но это не значит, что она куда-то девается – как и в водопроводных трубах, в похожих случаях, в связях семейной системы поднимется давление, и любовь, как и вода, будет искать выход. Как думаешь, куда она хлынет?

– Прорвет трубу? [невесело улыбается]

– Навряд ли. Скорее – по закону о порядке, где старшие имеют приоритет по отношению к младшим, любовь направится сверху вниз по этажам – например, к одному из младших членов семейной системы. Причем – близкому по характеристикам к исключенному брату. Таким может оказаться один из сыновей или даже внуков оставшихся в живых братьев.

– Любовь перепутает адресата, да еще и через поколение?

– Ну, или скажи – вода дырочку найдет, да. 

– И что будет?

– Неадресная любовь, которую получит младший член системы, определенно повлияет на него. Он начнет проявлять, к примеру, признаки поведения сгинувшего исключенного. Может буянить, может пить начать, может неожиданно для всех из отличника превратиться в раздолбая. То есть, получается, что он становится как бы немножко тем самым ушедшим братом – за счет того, что получает адресованную исключенному любовь.