Другая Золушка, или Четыре Часа До Полуночи
Шрифт:
– Сбежать хочешь, да, дрянная девчонка?
– вкрадчиво протянула Катрин, слащаво улыбаясь. И эта улыбка, и мягкий тон никак не вязались с откровенной грубостью самой фразы.
– Не получится...
К щекам Златы прилила кровь, на скулах заиграли желваки. Дрянная девчонка, вот как! Что ж, всякому терпению приходит конец...
– Прекрасно получится!
– резко возразила она и порывисто обернулась к мачехе, вперив в нее ненавидящий взгляд.
– Я свободна! Бедна -
– И где ты будешь жить, бедная, но свободная?
– насмешливо поинтересовалась Катрин.
– Да где угодно!
– сердито отозвалась девушка, гордо расправляя плечи.
– Хоть на улице!
Сейчас она действительно была готова поселиться даже на улице - лишь бы никогда больше не видеть свою мачеху. Злате очень хотелось стереть мерзкую улыбочку с ее ярко накрашенных губ, а все сказанное Катрин запихнуть обратно ей в глотку - и желательно поглубже! Давно, очень давно девушка не испытывала подобного бешенства...
Катрин ничего не ответила, только усмехнулась и прошлась по комнате легкой походкой, нарочито покачивая выразительными бедрами. Остановившись возле сумки падчерицы, она демонстративно заглянула в нее и осторожно, буквально двумя пальцами, вытащила на свет старые лаковые перчатки, явно знававшие лучшие дни.
– Да...
– язвительно произнесла мачеха, брезгливо поморщившись.
– Мило, мило...
Злата яростно выхватила у нее из рук перчатки и, бережно разгладив, положила обратно в сумку. Когда-то они принадлежали матери... и девушка не собиралась расставаться даже с такой памятью о чудесном прошлом.
– Не понимаю, с какой стати ты лазишь по моим вещам, - сухо сказала Злата, закрывая сумку.
– Тут нет ничего твоего!
– Разве?
– почти нежно поинтересовалась Катрин.
– Я в этом не так уверена...
И, прежде чем недоумевающая Злата успела отреагировать, женщина обернулась к двери и громко позвала:
– Эй, полисмен!
В комнату тотчас вошел плечистый мужчина средних лет в форме жандарма.
– Мадам?
– почтительно проронил он, вопросительно взглянув на Катрин.
– Обыщите ее!
– отбросив маску деланной учтивости, холодно приказала женщина.
– Моя бриллиантовая брошь и изумрудный перстень должны быть где-то у нее...
– Слушаюсь, мадам!
– бодро отозвался жандарм.
Ошеломленная Злата с изумлением увидела, как в комнату входят несколько высоких парней в такой же форме, как у их начальника, и без малейших сомнений принимаются обыскивать помещение. Они беззастенчиво заглядывали во все углы и не трудились вернуть всё на свои места, обмениваясь между собой короткими
– Что тут вообще происходит?!
– возмущенно спросила Злата.
– Что вы ищете?!
Катрин улыбнулась своей фирменной улыбкой, но ответить не успела - за нее это сделал жандарм.
– Полагаю, мы ищем вот это... не так ли, мадам?
– торжествующе произнес он, приподняв двумя пальцами что-то небольшое и переливающееся на свету.
На лице Катрин появилось выражение злорадного самодовольства. Она властно протянула руку, и ей на ладонь легла изысканная драгоценная брошь в форме бабочки с усыпанными бриллиантами крылышками.
– Милая вещица, - сладко протянула мачеха, и на губах ее вновь засияла приторная улыбка... при этом взгляд, заскользивший по лицу падчерицы, оставался холодным и оценивающим.
– Решила прихватить на память обо мне?
– Это вы мне подбросили!
– с яростью возразила Злата. Щеки ее запылали багровым румянцем, а в глазах блеснули злые слезы. Она не плакала, нет, это были слезы отчаяния... девушка пока не понимала, что происходит, но нутром чувствовала подвох.
– Я?! Подбросила?!
– Катрин очень правдоподобно изобразила возмущение. Обернувшись к окружившим ее жандармам, она недовольно заявила: - Господа, вы сами нашли эту брошь в ее комнате! Вы - свидетели!
– Да, мадам, - вежливо откликнулся жандарм.
– Прикажете произвести арест?
– Что-о?!
– Злата отпрянула в сторону, словно ужаленная. Ей просто не верилось, что все это происходит с ней. Казалось бы, пора привыкнуть к неожиданностям... но тюрьма - это все-таки чересчур!
– Какой еще арест?!
Катрин обернулась к ней, и улыбка на ее лице стала шире - и ослепительнее.
– А как прикажешь поступить с мелкой воровкой?
– Не такой уж и мелкой, - негромко вставил жандарм, и его глаза, все еще следившие за переливчатым блеском бриллиантовой броши в руках Катрин, сверкнули алчностью. Злата при этих словах пронзила его столь яростным ненавидящим взглядом, что страж порядка неловко поежился и прикусил язык. Впрочем, гнев девушки обрушился на другую мишень - на мачеху:
– Я не воровка! Я в жизни ничего чужого не взяла!
Это было правдой. Злата никогда не отличалась праведностью, могла обмануть без зазрения совести, однако склонность к воровству в список ее пороков не входила.
– Да-да! Не брала!
– сердито повторила Злата, уловив скептический смешок Катрин, и язвительно добавила: - Чего нельзя сказать о тебе...матушка!
– последнее слово она произнесла, подражая мачехе, с той же самодовольной любезностью.