Другие грабли. Том 2
Шрифт:
Нашему потоку все еще горел красный, так что на перекресток за нами «чероки» лезть не спешил. Я прицелился, всадил две пули в левую часть лобового стекла и увидел, как водитель упал грудью на руль. Что ж, если они хотят убраться с места преступления, им нужно будет, как минимум, вытащить его из кресла и пересесть.
Но Петруха решил, что ребятам будет полезнее прогуляться пешком и прострелил им передние колеса.
Между нами и ними проехал автобус, подарив им несколько секунд передышки. Когда автобус уехал, один стрелок был уже на улице, а второй только собирался туда вылезать.
Он снова спрятался в салоне.
Это было тупое решение, потому что машина без водителя и с простреленными передними колесами никуда не поедет, а даже если бы и поехала, то как он собирался управлять ею с заднего сиденья?
По совокупности все это намекало, что корни нынешней проблемы растут не с моей, а с Петрухиной стороны. Эти ребята действовали размашисто по-дилетантски, хронодиверсанты, при всех недостатках, все же действовали несколько более профессионально.
Движение на перекрестке остановилось. Перпендикулярные потоки разъехались, а ни наш, ни встречный не рисковали выезжать на простреливаемую территорию.
Наш водитель тоже выбрался из машины и профессиональным движением выдернул пистолет из кобуры.
Тоже, наверное, из бывших, оказавшихся своей стране не особо-то и нужными. Да скорее всего, так и есть, стал бы Петруха к себе каких-нибудь левых людей приближать?
— Прикройте! — распорядился Петруха.
Мы с водилой — кстати, надо будет хотя бы узнать, как его зовут — принялись постреливать по машине, не давая последнему нападавшему высунуться, а Петруха, как есть в своем малиновом пиджаке, на полусогнутых и пригнувшись, ринулся в ту сторону.
В считанные секунды он добрался до машины и присел за капотом, чтобы перевести дух. Мы нашпиговали «чероки» еще парой пуль, а потом Петруха дал отмашку, чтобы не попасть под дружеский огонь, рванул переднюю дверь на себя и двумя выстрелами завершил начатое.
Белый «лансер», пассажиры которого явно не собирались присоединяться к веселью, развернулся через две сплошные и рванул в обратном направлении.
Петруха вернулся к нам.
Движение на перекрестке потихоньку восстановилось, потоки снова начали двигаться, опасливо объезжая нашу машину. Петруха приветливо помахал рукой кому-то из водителей.
— Можешь расслабиться, Чапай, это не по твою душу, — сказал он. — Я одного из них узнал, это в натуре «солнцевские».
— Расслабишься тут с вами.
— Ну извини, надо было думать, в какое время возвращаешься, — сказал Петруха. — Кстати, о птичках. Сегодня, сам понимаешь, по нашей теме уже ничего не получится. Сейчас менты налетят, надо будет с ними процессуальные вопросы разруливать, и я думаю, что тебе тут своей криминальной мордой светить не стоит.
— Да я даже не в розыске, — возмутился я.
— Схорониться тебя надо, хотя бы до вечера, — сказал он. — Найдешь варианты или мне подсобить?
— По парку погуляю, если что, — сказал я. — Погода хорошая.
— Погода отличная, — сказал Петруха. Перестрелка словно заправила его новой дозой энергии, он визуально даже пару лет сбросил. —
— И часто у тебя такое?
— Трудовые будни, обычная рабочая ситуация, — сказал Петруха, немного рисуясь. — Если ты позвонишь, а меня вдруг еще не будет, сам на встречу не суйся, хорошо?
— Угу, — сказал я.
— Но ты ведь все равно сунешься, да?
— Угу.
Личная встреча с куратором — это был шанс, который нельзя упускать. Потому что совершенно непонятно было, когда представится вторая такая возможность. И представится ли она вообще.
— Ладно, я думаю, что к этому времени уже освобожусь, — сказал Петруха. — Все, давай, начинай теряться.
— Ствол, — сказал я.
— Что ствол?
— Ствол свой забери, — сказал я, протягивая ему пистолет. — В джипе куча моих пуль, если я его с собой заберу, у тебя баллистика ни фига не сойдется.
— Точно, — сказал Петруха. — Возьми в багажнике другой. А этот я себе оставлю. Если спросят, скажу, что я по-македонски стрелял, с двух рук.
Свидетели заварушки видели, что нас было трое, но где они, эти свидетели? Как только стрельба стихла, все поспешили проехать мимо, и черта с два тут кого найдешь. А если и найдешь, то кто по своей воле захочет в это дело со своими показаниями лезть? Чем дальше от таких разборок держишься, тем дольше и спокойнее живешь.
Петруха открыл багажник, покопался в возимом с собой арсенале и выдал мне такой же ствол, какой у меня и был, чтобы я с калибром патронов не путался. Я тоже заглянул в этот багажник, немного удивился отсутствию гранатомета, зато отметил внутри наличие топора, лома и трех лопат.
Петруха был человеком основательным.
Где-то вдали уже послышался вой сирен.
— Все, теряйся, Чапай, — сказал Петруха, хлопнув меня по плечу. — До вечера.
— До вечера, — сказал я, спрятал пистолет под куртку и наконец-то убрался с этого злополучного перекрестка.
Теперь мне нужно было убить время до вечера. Но в первую очередь стоило добраться до своей машины, потому что Москва — город очень большой, и на своих двоих по нему не очень-то и походишь.
Жаль, что не удалось поговорить с экспертом Петрухи, кем бы он ни был, до встречи с куратором, но, как говорил мой старик-отец, ты далеко не всегда можешь выбирать расклады, поэтому часто приходится играть с теми картами, что у тебя есть.
Глава 39
Мавзолей, как водится, был закрыт на техобслуживание, и рядом с ним было немноголюдно, поэтому куратора я срисовал сразу.
Он на самом деле притащился на встречу с журналом «Работница», правда, с расстояния я не мог разглядеть, насколько свежим.
В остальном же куратор вырядился, как молодящийся американский шпион. На нем были джинсы, кроссовки и легкая джинсовая куртка, а на голову он нацепил бейсболку с надписью «сделает Америку снова великой!». Кроме того, он с какой-то целью намазал на себя сразу весь тюбик автозагара, а потому издалека был похож на бронзового идола или на индейца.