Другой Холмс. Часть вторая. Норвудское дело
Шрифт:
– Проклятье! – воскликнул Холмс, отшвырнув газету. Я заметил, что это был свежий номер злополучной "Ансэрс", чьи домогательства мы отвергли по принуждению Ньюнеса. – Похоже, конкуренты Куиклегза объявили нам войну. Мы их отвадили, но они не желают оставаться в стороне.
– Что случилось? – спросил я, подбирая с пола смятую газету.
– Прочтите сами. Эти олухи наблюдали за нами с берега и все выболтали. Не пойму, то ли вредят намеренно из мести, то ли наивно надеются доказать свое ушлое превосходство над нашими партнерами, чтобы мы изменили выбор. Кичатся осведомленностью, и суют нос, куда не просили.
– Но вы же сами посвятили Куиклегза, – возразил я. – Что ж плохого, если и "Ансэрс" напишет о нас?
– Вы не поняли, – раздраженно отмахнулся Холмс. – Я предупредил Куиклегза, что бы держал язык за зубами
Я не без любопытства принялся читать заметку "Ансэрс". Прекрасно осведомленная о планах Ньюнеса она во всеоружии своего острого языка встретила появление на сцене его очередного детища. Осмеянная за угловатую напористость выскочки, "Ньюснес парэйд"(«Newsnesparade» – "Парад новостей") удостоилась целого набора унизительных прозвищ, наиболее удачными из которых на мой вкус были "Парад нонсенсов"("Nonsenseparade") и "Пародия на новости" ("Newsparody"). Вдоволь поиздевавшись над амбициями "продавца сервантов в рассрочку" в первых семи абзацах, автор статьи затем уже перешел к отчету о блестящей работе своих коллег, из которого становилось ясно, что "Ансэрс" бросила на кон все свои силы и репутацию, чтобы не позволить обскакать себя ненавистному "торгашу, возомнившему себя издателем". Расставив своих сотрудников по обоим берегам Темзы, для чего к операции был привлечен весь штат, включая главного редактора, бойкое издание отследило и зафиксировало все наши действия через два морских и четыре театральных бинокля. Размах мероприятия и тщательность подготовки впечатляли. Не пожалел ли Холмс о том, что так легко уступил условиям Ньюнеса? Мою душу скребли немилосердные кошки, чьи когти не знали, каково это – прятаться в мягком лоне подушечек. Я понимал, что Холмс пошел на сделку с Ньюнесом не только из-за своего гонорара. То был молчаливый намек, что и мой гонорар – за рассказы – после такой уступки просто обязан вырасти. Даже если владелец "Стрэнд мэгаззин" каким-то чудом уловил этот посыл, вся выгода так или иначе достанется Дойлу. Когда-то я мечтал, чтобы этот постыдный обман поскорее раскрылся сам собой, и между нами с Холмсом больше никогда не вторгалась ни одна тайна. Но время шло. Минуло больше года, и я увяз во лжи окончательно, сросся с ролью талантливого писателя, чья популярность вполне может сравниться со славой Холмса. То, от чего хотелось избавиться, теперь кажется немыслимым потерять.
.
Глава 6. Первый отчет сержанта
Из записей инспектора Лестрейда
Не удивлюсь, если одиннадцатое октября сего года войдет в историю наравне с датами великих событий, связанных с нашим отечеством. Говорю так, подразумевая, что отнюдь не всегда величие достигается славой. Но даже в тех случаях, когда оттенок света, озарившего гордый силуэт родины, трудноопределим, и привлеченное внимание всего мира вызвано чем-то таким, от чего отечество с удовольствием открестилось бы, сути это не меняет – пусть и без предыхания, не нараспев, а с отведенными в сторону глазами все равно следует признать, что имело место нечто совершенно грандиозное, и что подобное не скоро повторится где-нибудь еще, а может, с учетом пожеланий, надежд и принятых мер, и вовсе не повторится никогда и нигде, поэтому тем, кому таки довелось это наблюдать, не стоит отчаиваться или стесняться. Особенную привелегию свидетеля исторического акта никто не отменял, этот статус все еще вызывает зависть, ну а в крайнем случае, если это не помогает, можно утешить себя тем, что, по крайней мере, тебе не пришлось в этом акте участвовать.
К сожалению или к радости, себя к таким счастливчикам я причислить не могу, лично у меня сей знаменательный день прошел вполне буднично. Я провозился с рутиной до позднего вечера, то есть вплоть до возвращения Симмондса, и даже не подозревал, что совсем неподалеку на Темзе произошло нечто столь эпическое, что отныне Трафальгарское сражение рискует быть совершенно позабытым. Речь, естественно, о погоне Холмса и Джонса
Симмондс весьма толковый сотрудник. Подтверждением этому служит тот факт, что, пройдя весь путь от простого полисмена линейной униформированной полиции, он был замечен и переведен год назад в департамент уголовных расследований, где начал с места детектив-констебля, а уже через несколько недель станет инспектором. И думаю, со временем сделается одним из лучших. Около одиннадцати детектив-сержант прибыл в Ярд и прошел в мой кабинет.
– Сэр, новости у меня такие. В Норвуде на мои расспросы об одноногом все реагировали с удивлением. То есть не то чтобы в последнее время, а вообще примерно лет за пять никто не смог припомнить, чтобы там появлялся человек с таким увечьем.
– Однако, это странно. Не мог же он находиться там незамеченным? В этой деревне и спрятаться-то негде [Действительно, в конце ХIХ века Аппер-Норвуд являлся пригородом Лондона и представлял собой сельскую местность – Прим. ред.].
– Осмелюсь предположить, сэр, что его там не было вовсе. Вплоть до дня убийства.
– Новость, конечно, любопытная, и все-таки она еще ничего не доказывает. Смоллу вовсе не обязательно требовалось там разгуливать. Если связь с сообщником была отлажена хорошо, тот мог ожидать его приезд в условленном месте подальше от посторонних глаз, так что на протез обратил бы внимание разве что кучер, нанятый в Лондоне.
– Следующее – крыша. Я облазил ее, но честное слово, сэр, такое слуховое окно я бы у себя не сделал. По сути это обыкновенный люк. Скат у крыши очень пологий, поэтому крышка люка смотрит почти вверх.
– Понимаю. Вода?
– Конечно! Вода будет просачиваться под люк и стекать в чердак. Сгниет он очень быстро. Крайне неудачная конструкция.
– Но не сгнил же. Вы осматривали пол чердака?
– Да, сэр. Он вполне прилично выглядит, и вот тут начинается самое интересное. Вы просили расспросить слуг насчет того, были ли какие-нибудь работы на крыше. Слуги мне ничем помочь не смогли, но об этом чуть позже. Раз так, думаю, спущусь-ка в Норвуд и поспрашиваю там, может, кто и видел или слышал что. И мне повезло, сэр. Я нашел плотника, который занимался таким ремонтом в Пондишери-Лодж…
– Прекрасно, сержант!
– Только ремонт не тот, что вас интересует. Оказывается, он перестраивал крышу еще давным-давно по заказу майора, едва тот приобрел усадьбу. Первоначально на ней как раз и было обыкновенное слуховое окно, как полагается, домиком, чтобы защищать от дождя.– В помощь мне Симмондс сложил ладони, изобразив характерный домик. – Но майор распорядился его убрать и сделать крышу сплошной.
– То есть без входа с чердака?
– Да, сэр. Что плотник и исполнил. Когда я затащил его туда, и он увидел этот люк, то сначала вытаращил глаза, затем долго чесал в затылке, а потом вымолвил: "Сначала я не мог понять отца, зачем он затеял дурацкую переделку и лишил себя доступа на крышу. Но он хорошо заплатил, и я не задавал лишних вопросов. А теперь я не пойму сына. Если мистер Бартоломью задумал вернуть все, как было, то почему не позвал меня? Я бы сделал, как полагается, а не это безобразие".
– Но кто-то же сделал для него эту работу?
– Совсем не обязательно, сэр. Люк выполнен очень примитивно и грубо. По сути это сколоченная из досок крышка на петлях с куском стекла посредине. Шолто мог и сам соорудить такую поделку, не прибегая к чьей-то помощи.
– Возможно, вы правы. Так он избежал лишних слухов. Хорошо, но этот люк хотя бы запирался изнутри?
– Запор на нем есть. Нехитрая защелка, но, видите ли, сэр, в настоящее время трудно установить, в каком положении она была в ночь убийства. Когда я осматривал ее, она была отжата, то есть люк свободно открывался. Но до меня там побывали инспектор Джонс и мистер Холмс, причем непонятно, кто первым. Думаю, оба выходили на крышу. Остался ли люк незапертым по чьей-то забывчивости, или они оставили его в том же положении, в каком застали при осмотре, неясно.