Другой Париж: изнанка города
Шрифт:
Из маленькой сумочки через плечо она извлекла длинные перчатки. Но нас поджидала неудача: все мусорные баки, стоящие рядом с бизнес-центром, оказались под замком.
– Все, проехали! – разочарованно вздохнула Мишель. – Что за мода такая пошла – помойки запирать? Какой эгоизм – ни себе, ни людям!
Мы двинулись дальше. На нашем пути возник довольно крупный продуктовый магазин.
– Попробуем здесь? – переглянулись Поль и Мишель.
Поль быстро распахнул мусорный бак, который, на наше счастье, оказался незапертым, и фриганы профессионально закопошились
Через несколько минут улица огласилась торжествующим криком Мишель:
– Есть!
– У меня тоже! – откликнулся Поль, оторвавшись от соседнего бака.
Мои знакомые отвалили от помойки с довольно богатой добычей: пакетик картошки, морковь, помятые помидоры, луковица, яблоки, пара слегка увядших груш с коричневыми боками.
– Теперь надо еще хлеба достать! – авторитетно сказала Мишель. – На другой стороне улицы есть бистро. Я – туда. Скоро буду!
Через пять минут она вернулась с несколькими кусками белого хлеба, сладостями в сломанной пластиковой коробке и измятым пакетом виноградного сока.
– Можем обедать! Сегодня, к сожалению, без трюфелей и авокадо, но вполне сносно.
Сбросив куртки, мы расположились на травке в глубине одного из двориков, подальше от шумной улицы. Поль извлек из своего рюкзачка складной нож и бутылку с водой. Мишель помыла овощи и фрукты, порезала их на мелкие кусочки, разложила на бумаге.
– Картошку заберу с собой! Вечером сварю себе суп, по ужинаю! – сообщила она.
Мы весьма неплохо перекусили. На удивление, овощи оказались на самом деле свежими. А что до их помятых боков – так такое и в холодильнике случается. Не смертельно.
Я поблагодарил своих новых знакомых за обед.
– Отныне я знаю, как не умереть с голоду в Париже!
– Замечательно! – отозвалась Мишель. – Теперь ты тоже вступишь в наши ряды санитаров города и социума и перестанешь быть жертвой общества потребления!
Мы обнялись и распрощались.
– Где мы находимся? – напоследок поинтересовался я.
– Неподалеку от Площади Республики, – сообщила мне Мишель. – У тебя деньги на метро есть?
– Нет.
– Тогда нормально, не спеша, доберешься пешком до центра. С метро лучше не экспериментируй. Даже если через турникеты на входе перепрыгнешь, на выходе могут ждать контролеры. Потом от них не отвертишься, а то еще и в полицию заберут. Своим ходом надежнее. Да и погода располагает!
Выразив признательность Мишель и Полю за радость общения, я двинулся дальше, навстречу новым приключениям и знакомствам.
Через несколько часов я снова оказался на набережной Сены. Там, пытаясь свести знакомство с кем-нибудь из клошаров, я случайно встретил Горана, выходца из Больяничи, небольшого городишки на границе с Боснией. Он сидел на парапете, обмотанный лохматым клетчатым шарфом, и читал книгу Мережковского на русском, прилежно шевеля губами. Это
Оказалось, уже три года Горан скитался по Парижу в надежде попасть в Иностранный легион. Пока тщетно. Как выяснилось, он еще посменно подрабатывал мастером в авторемонтной мастерской на окраине Парижа, жил там же, неподалеку, вместе с десятком других соотечественников.
В «прошлой жизни» Горан мечтал закончить университет и стать писателем. Его любимыми местами в Париже стали книжные развалы на берегу Сены и маленькие букинистические магазинчики. Изредка от туристов и продавцов ему бесплатно перепадали книжки и журналы. А иногда и подворовывать приходилось, что делать – жажда чтения.
Горан оказался на редкость общительным парнем, к тому же очень интересным. Мы разговорились. Он неплохо понимал по-русски.
– Интересуешься Мережковским? – спросил я, кивнув на обложку книги.
– Да, очень даже! – обрадовался Горан. – Они с женой, Зинаидой Гиппиус, довольно долго в Париже жили, работали. В 16-м округе, на улице Колонель-Бонне. Было такое литературное общество «Зеленая лампа», где собирались русские писатели. Я даже знаком с несколькими эмигрантами, которые интересуются русской литературой, они мне много об этом рассказывали…
– Здорово! А скажи, Горан, общался ли ты за время жизни в Париже с настоящими клошарами?
– Ты имеешь в виду SDF или еще кого-то? – удивленно переспросил Горан.
– SDF? – удивился я. – Что это?
– Это бомж по-французски.
– А разве бомж и клошар – это не одно и то же?
– Вовсе нет! – уверенно сказал Горан. – SDF – это просто лицо без определенного места жительства, а таких тут полно.
– А как отличить бомжа от клошара, если все так серьезно? Я тут накануне общался с несколькими, они себя сами клошарами называют, а на поверку – обычные бомжи.
– Бомжи и есть бомжи. Их обычно регистрируют власти Парижа и других городов. Бегают за ними со всякими анкетами и бумажками. Бродяги получают пособия, еду, палатки, одежду. Неплохо в целом живут. Например, тут, на набережных.
– А кто в Париже обычно становится бомжом?
– Чаще всего люди, которые не нашли места в обществе или потеряли жизненные ориентиры. В общем, оказались за бортом. Знаешь, разные причины бывают. Брошенные жены, спившиеся мужья, потерявшие работу, не сумевшие выплатить кредиты за квартиру в один прекрасный день скатываются на дно общества.
– У нас говорят: от тюрьмы да от сумы не зарекайся.
– Это правда! Я запомню, хорошо сказано! – снова обрадовался Горан. – В Париже очень легко оказаться на улице, чуть ли не треть нормального населения живет в долг! Нелегальных иммигрантов полно к тому же. А вот настоящий парижский клошар – это немного другое. Их почти не осталось, я читал об этом. Это больше философская категория. Им не нужны пособия и бесплатные обеды, им нужна свобода. Такие, наверно, в прошлом веке жили. А есть еще в Париже просто скитальцы по жизни. Хрен его знает, кто они, вроде и не клошары, не бомжи – тем более. Трудно определить.