Другой

Жейнов Станислав

Уперся руками в перила. Сверху вид и вправду ничего. Не скажу, что все вдруг преобразилось, просто, люблю быть наверху. Тут уютней, защищенней что ли…

Саша стояла с боку от меня, и опять немного ближе, чем надо. Ее губы не преставали улыбаться, снова уловил запах мяты.

— Конечно, есть! Это такая модная секта, их называют атеистами, — продолжает она.

— Они молятся "атеистово" утром и вечером, — пошутил я.

— А кем ты работаешь, Глеб, — поменяла тему Саша.

— Преподаю в церковно-приходской школе, пишу псалмы, пою в хоре,

пропагандирую за возврат к исконной вере: к индульгенциям, сжиганиям на костре, церковным податям…

— Ты занимаешься недвижимостью? — Сергей говорил…

— От тебя ничего не скрыть… Да. Делаем из кучи маленьких квартирок одну большую и продаем. Это не очень интересно… А ты?

— У тебя очень красивые руки, — сказала она.

— Что?

Саша взяла меня за руку, вывернула ладонь, стала разглядывать.

Сказала:

— А ты белоручка.

— Это комплемент?

— Веришь в хиромантию?

— Саша, а можно я спрошу?

— Можно, только не Саша а Сашенька.

— Хорошо Сашенька. Только честно, для меня это важно… То, что ты тогда сказала, это правда?..

— Нет.

— Я еще не сказал, когда именно…

— Без разницы… Все неправда… У тебя красивые руки, я говорила?

— Судя по твоей логике, если бы сказала, что руки красивые, то это было бы неправдой.

— А я тебе нравлюсь?

— Сашенька, ты очень красивая, очень славная, только прости… я не совсем понимаю… зачем все это?

— Так нравлюсь или нет?

— Нравишься.

— Хочешь меня поцеловать?

Она вдруг развернула меня к себе, схватила за бедро, так сильно, что сделала больно. Ее губы в нескольких сантиметрах от моих, грудь прижалась ко мне, почувствовал, как колотится ее сердце. Ответил не сразу, но ответил:

— Хочу.

Так мы простояли секунд десять. Она больше не улыбалась, стала вдруг серьезной, даже немножко злой:

— А тебе не кажется, что это будет подло по отношению к твоему другу?..

Мы еще постояли так, а потом она ушла. Просто, развернулась и ушла. Я долго не мог закурить, руки тряслись, и сигарета два раза выскользнула из пальцев. Бросил взгляд на Сергея и тут же отвернулся. Он стоял там же, рядом с Антоном. Стоял и смотрел прямо на меня: с укором, с обидой, и может, даже с ненавистью…

…все это конечно не так. Я отдышался, за несколько минут пришел в себя. Слишком уж сгущаю краски. Еще одна недостойная черта — мнительность. Ведь ничего не было, и не могло, и уже не будет… конечно не будет. Она играется, просто так, от скуки… Но зачем так смотрит?.. Всю дорогу, только на меня… Влюбилась? Нет, не похоже. А может? А почему бы и нет?.. Я обаятельный, меня любили женщины: разные, красивые, много… Не со всеми я спал, но любили, хотя, это у них почему-то ненадолго… А женится Сергею, кажется, не стоит… Поговорим… Как-то деликатно надо…

13

Сергей не из тех, кто молчит, и если

не задает вопросов, то их действительно нет. Да и откуда им быть? Ничего не было. Когда спустился, еще переживал, но успокоился, зная себя: на удивление быстро. Просто устал. Очень, очень…

Звали Игоря. Несколько раз он отходил от рыбаков, но опять возвращался. Они разговаривали, и по жестам белоруса, видно, что разговор сильно увлек. Игорь, мне кажется, не очень искренен в выражении чувств. Конечно — шутит, смеется, ругается и часто и много, даже слишком, но… актер… играет-играет… — меня не проведешь! Ты, Игорь, очень уставший от жизни человек, и все эти карусели, каламбуры, вся эта "рубаха-парнишестасть" — тому, только подтверждение. Только сейчас, там вдалеке стал настоящим, искреннее азартным, любопытным, простым что ли… С нами он другой — сосредоточенный какой-то. Интересно, о чем таком, они говорят?

После третьей попытки, стало ясно — звать бесполезно. Сергею пришлось отправиться за белорусом самому.

Я, Антон и Саша ждали в машине.

— Ну, сколько можно? — возмущался бородач. — От него одни неприятности.

Наверное, ждал моего участия, но я промолчал. Не люблю обсуждать за глаза. Отвернулся к своему окну, зажмурился.

— Это самый длинный день в моей жизни, честно, — продолжал Антон. — Все время чего-то боюсь. Поскорее бы уже доехать…

Саша перебирала музыкальные диски, включила магнитолу, заиграло радио.

— Глеб, ты любишь классическую музыку? — спросила.

— Нет.

— Тут есть "Ме-тал-ли-ка", — прочитала, растягивая каждый слог. — Включить?

— Как хочешь.

— "Дорз", "Брегович"… О! "Звуки Му"?

— На свое усмотрение, — говорю.

— А я хочу, на твое!

Антон прав, сегодня и правда, очень длинный день.

— Так, ладно — я включууу… Тут есть Юрий Антонов, представляешь?

— Ну вот и славно.

— Ты не любишь Антонова, да?

— Не люблю.

— Из динамиков послышалось: "Скоро, скоро на лугах…"

— Сердишься на меня? — почти прошептала.

Я открыл глаза, посмотрел на Антона, потом на Сашу:

— Сашенька, слушай что хочешь, я же сам предложил…

— Я не про то.

— А я про то.

— Ну ты и злюка. Почему я, должна брать всю ответственность на себя? Я плохая, а ты хороший?.. Ты любишь его, я знаю… И сто раз подумаешь… и за меня заодно…

В горле вдруг пересохло. Про кого это она, ведь не про Антонова? Не надо было затевать этот разговор при бородатом. Он, конечно, ничего не понял, но и я от него отличаюсь не многим. О чем она?

— Едем, едем, — раздался голос Игоря, с улицы повеяло прохладой, белорус, торопясь прыгнул на сиденье, хлопнул дверью. — Давай, давай, еще успеем!..

Сергей сел не спеша: — Ты бы еще дольше, ходил…

Игорь говорил возбужденно:

— Так, палатки, пока не ставим, сразу удочки и… Червей я взял… Блин, а все снасти под самым низом?.. — Хлопнул меня ладонью по плечу: