Другой
Шрифт:
Устал, сел в тени кустарника. Надо собраться с мыслями, перевести дух. Отдыхал, приходил в себя. Как я мог заблудиться? Я — человек, который знает про лес все.
Надо как-то выходить на людей? Что я буду есть? На ночь, наверное, буду делать шалаши? Стелить мох, укрываться еловыми ветками…
— Это так красиво! А тебе, лень два шага сделать! А я тебя ждала…
Саша сказала это скороговоркой. Вышла из-за кустов, сказала, и скрылась за деревьями.
— Аааа! Сашенька! — Подорвался следом.
— Чего ты орешь? Что с тобой?
— Ааааа…
Догнал ее, обнял, присел рядом, на траву.
— Ты чего?.. Черники хочешь?
Протягивает мне, горсть черных ягод. Не смог слово вымолвить, просто смотрел и улыбался.
— Аа-аа! — Девушка укоризненно покачала головой. — Мы тебя ждем, ждем, а ты здесь… Все, не дружу с тобой, и не ходи за мной… — Развернулась, и быстро пошла от меня, почти побежала.
— Подожди! Подожди! — крикнул ей. Побежал следом. — Сашенька, не иди одна, без меня заблудишься!
Догнал, пошел рядом.
— Сергей хотел нас сфотографировать на фоне… Там такой вид…
— Да?
— Да. Здесь правда эпицентр, земля раскололась…
— Да?
— Да.
— Сашенька, не беги так, пожалуйста.
Остановилась, говорит: — Хочу, чтобы ты это увидел?
— Что — это?
— Разлом. Ты сейчас поднимешься наверх, и посмотришь.
— Я?
— Ты.
— Наверх, — это, вот туда, куда, туда? — Махнул куда-то в сторону.
— Наверх, — это наверх! И если ты не пойдешь, я обижусь… уже навсегда…
— А можно, я пойду с тобой? Обещаю убить всех твоих родственников, а так же друзей, подруг и домашних животных. Возьми с собой. Я полезный…
— Нет.
— Сашенька, я не знаю куда идти, если честно — я заблудился.
— Не придумывай.
— Правда. Я час ходил по лесу, ободрался, устал, одичал. Не могу без людей, я забыл человеческую речь, заговариваюсь, не слежу за собой… не брею грудь и почти не пользуюсь косметикой…
Саша засмеялась: — Ты бываешь такой смешной…
Подошла, обняла, поцеловала. Не могу привыкнуть к ее импульсивности, но кажется, осваиваюсь. Прижал к себе. Поцеловал шею, подбородок, губы. Несколько минут блаженства. Но все закончилось резко, как в прошлый раз. Только теперь не злилась, наоборот стала улыбаться.
— Все, иди!
— Уже?!
— Наверх. Не заблудишся.
Сделала несколько шагов назад, подмигнула, пошла вниз.
— Сашенька! — окликнул я.
Остановилась, повернула голову, подбородок слегка подался вперед, глазки вопросительно округлились.
— Сашенька!.. Ты любишь Сергея?
— Да.
Проводил ее взглядом, несколько раз оглянулась, махнула нежной кистью, и не верилось в это последнее: "Да", и я, кажется счастлив; вены обжигал адреналин; слабая грудь болела, ей трудно удержать бешенное, залитое сладкой кровью, сердце. Но это быстро проходило, и вот уже расплата: пустота, стыд, раскаяние…
Наверху их не оказалось. Они внизу, в гигантской расщелине.
Красиво. Объем. Масштаб. Вот они — "Велемоны".
Когда-нибудь потом, придумаю себе воспоминания об увиденном. Один мой друг, несколько лет подряд не может отметить Новый год в кругу семьи, из-за командировок, но нашел выход. Перед тем, как выбросить елку(в двадцатых числах января), одевает детей в новогодние костюмы, себя осыпает конфетти, пластиковым дождиком и на фоне, той самой елки, делает несколько фотографий. Лет через пять у него уже будут идеальные воспоминания о Новом годе, которого не было. Так и я, смотрел кругом и ничего не чувствовал.
Спустился вниз по серпантину. Несколько раз тропинка обрывалась, но спуск легче, чем я думал.
Сергей фотографировал, Игорь лазал по отвесным стенам, Антон читал, лежа на плоском камне, рядом наполовину пустая (или полная, кому, как больше нравится) бутылка коньяка. К кому же присоединиться? Если бы у меня был фотоаппарат, или был бы я альпинистом, то конечно… все равно пошел бы к Антону. Есть в нем какая-то загадка…
— Наливай, — говорю.
— Здесь, это не принято. Мы, как древние Саамы пьем коньяк из горлышка.
Я сделал несколько глотков, закурил. Хороший коньяк, можно не закусывать, даже нужно. Как-то подарил отцу Сергея бутылку "Хеннесси" за двести долларов, а он стал закусывать селедкой…
— А вы тут, два часа сидите? — спрашиваю.
— Ты что? Мы тут все облазили… Такие кадры сделали. Сейчас Игорь залезет, скинет веревку, поднимет фотоаппарат и будет фотать оттуда…
— Зачем?
— Оттуда вид…
Игорь покарабкался по отвесной стене, держась на одних только руках; ногам зацепиться не за что. Засовывал пальцы в щели, подтягивался и опять искал, за что зацепиться. Добрался до маленького выступа, спустил веревку.
Антон допил коньяк, вылил последние капли на землю:
— Да, и это пройдет… Как верно, подметил Пушкин.
— Достоевский, — говорю.
— Что?
— Что сказал Достоевский? — крикнул сверху белорус.
Я задрал голову:
— Акустика… Все услышишь, да? Он сказал: "Красота спасет мир".
— Исторический казус! — крикнул Игорь. — Отдыхая в Переславле в тысяча восемьсот семьдесят седьмом году Ф.М.Достоевский познакомился с известным лицедеем и бомбистом КрасОтой П.Д. Близкое знакомство, вскоре переросло в дружбу, и их часто встречали в казино или на процедурах. Павел Дмитриевич уверял Федора Михайловича в своей миссии. Теперь уже понятно, Федор Михайлович искренне верил — именно Павел Дмитриевич спасет мир!