Друид
Шрифт:
— Дайте ему возможность высказать все свои аргументы, — спокойно сказал Фуфий Цита. Он повернулся к Махесу Тициану и с интересом взглянул на него. — Меркурий, в которого верят римляне, соответствует греческому Гермесу, кельтскому Туру и германскому Вотану. Скорее всего, это один и тот же бог, которому все эти народы дали разные имена…
— Его бог — апокалипсис… — сказал один из римлян и захохотал. Остальные последовали его примеру, так что продолжить спор не представлялось никакой возможности.
— Махес Тициан, — произнес Сильван и громко икнул, — если бы твоя болтовня не казалась
— Он прав! — поддержал офицера торговец, которого звали Вентидий Басс. Он торговал ручными мельницами и телегами. — Мы, римляне, ничего не имеем против существования сотен других богов. Нам совершенно все равно, чьи они: наши, римские, или какого-нибудь другого народа. Когда же появляется человек, утверждающий, будто существует только один-единственный бог, то он явно наносит оскорбление как нашим богам, так и нам самим! Берегись, Махес Тициан! Однажды тебя казнят как преступника. Если ты не хочешь, чтобы тебя распяли на кресте, то лучше помалкивай или хотя бы думай, что ты говоришь.
Как только Вентидий Басс закончил свою речь, послышались одобрительные крики, смех, свист и аплодисменты. Большинство присутствующих были уже настолько пьяны, что любая мелочь приводила их в восторг. Мало кто заботился о соблюдении элементарных правил приличия. По взгляду Нигера Фабия я понимал, что он терпел общество римлян, но в то же время презирал их за бестактность и неумение уважать чужие взгляды.
В шатер вошел еще один римлянин. Я не поверил своим глазам. Это был Кретос! Тот самый торговец вином Кретос! А следом за ним бежала его собака Афина! Вот так неожиданность! Купец во все горло прокричал мое имя, словно хотел, чтобы его вопль услышали даже в Массилии, и обнял меня, как старого друга. У меня возникло такое чувство, словно я обнимал частицу дядюшки Кельтилла, которая на некоторое время задержалась в мире живых. Не могу описать словами, как я был рад видеть Кретоса. Мне казалось, что до Массилии осталось лишь несколько миль и преодолеть их для меня не составит никакого труда! К тому же я невероятно гордился собой — ведь Кретос встретил меня не где-нибудь, а в обществе всех этих уважаемых купцов. Я больше не был мальчиком, который целыми днями лежит под дубом в деревне рауриков!
— Мне кажется, что ты увереннее стоишь на ногах, Корисиос! — Кретос произносил это каждый раз, когда мы встречались с ним. Честно говоря, я не знаю, хотел ли он всего лишь подбодрить меня или говорил правду. Затем Кретос наклонился к Люсии и погладил ее по голове.
Афина обнюхала мою любимицу и тихонько заскулила. Афина была матерью Люсии. Она наверняка не забыла запах своего щенка и сразу же узнала ее. Афина нервно поглядывала на своего хозяина и издавала очень странные звуки. Я думаю, что мы, люди, никогда не сможем понять, какие страдания мы иногда причиняем животным.
— Ты вырос и возмужал, Корисиос. Как поживает твой дядюшка Кельтилл? Он тоже здесь?
Я медлил с ответом. Этого было вполне достаточно для Кретоса, чтобы обо всем догадаться. Он вновь обнял меня и пробормотал мне на ухо что-то неразборчивое. Очевидно, эти слова предназначались не мне, а его богам. Затем
— Кретос, я нашел для тебя кое-что интересное. На постоялом дворе сирийца Эфесуса работает некая Юлия. У нее такой маленький упругий зад…
Некоторые начали орать во весь голос: «Юлия! Юлия!»
Когда римляне наконец успокоились, убедившись, что все присутствующие должным образом оценили роскошный зад Юлии, я задал вопрос, который мучил меня все это время: «Почему в одном месте собралось так много купцов и торговцев? Может быть, здесь постоянно проводят что-то вроде ярмарки?» Ответом мне послужил оглушительный смех. Сильван расхохотался так, что не смог удержать в желудке все только что съеденное — он вырвал прямо на пол. Увидев это, все присутствующие развеселились еще больше.
— Что ты, Корисиос, здесь не будет ярмарки! Здесь будет война! — утирая слезы, сквозь смех воскликнул Пизо. Его лицо стало пунцовым.
— Неужели аллоброги подняли восстание против Рима? Почему я об этом ничего не слышал? — удивился я.
Купцы вновь рассмеялись, однако на этот раз довольно быстро успокоились. Похоже, они испытывали ко мне жалость. Махес Тициан серьезно взглянул на меня и сказал:
— Рим полнится слухами, что гельветы собираются напасть на римскую провинцию. Вот кто предполагаемый враг Юлия Цезаря.
— Это гнусная ложь! — выкрикнул я. — Мы всего лишь собираемся переселиться в другие земли. Мы не армия, отправившаяся в поход. Гельветы не хотят войны. Мы не собираемся нападать на римскую провинцию. Наши племена пройдут по этой территории на запад, чтобы добраться до Атлантикуса. Сантоны отдают нам плодородные земли. Именно там мы поселимся.
Пизо с сочувствием смотрел на меня. Видимо, ему было искренне меня жаль. Значит, было нечто такое, чего я не знал или не понимал.
— Корисиос, неужели ты не догадываешься? Вы, кельты, — «золотой народ», обладающий несметными богатствами. В то время как другим народам приходится добывать золото по крупицам, тяжело работая в шахтах и штольнях, кельты находят этот драгоценный металл прямо в реках.
— Не понимаю, к чему ты клонишь, — соврал я.
Купец с уродливым носом громко рассмеялся и заорал, глядя на меня:
— Хочешь сказать, что вы всего лишь решили переселиться из одних земель в другие?! «Золотой народ» решил покинуть насиженные места? Да у вас с собой все ваши пожитки! Все золото вы везете с собой! Ты будешь утверждать, что вы решили отправиться к Атлантикусу? И ты совсем не видишь связи? Не понимаешь, к чему клонит Пизо?
— Да это все равно, как если бы Юлия прошла мимо Цезаря, непристойно виляя бедрами! — добавил Сильван.
Пизо осклабился:
— Вряд ли Цезарю представится более удобный случай захватить столько золота сразу. Ему не нужно осаждать города или воевать с хорошо организованной армией. Проконсул всего лишь нападет на народ, который вместе с женщинами, детьми и стариками отправился в нелегкий и долгий путь. Вы везете на телегах все свое имущество, а это значит, что на тех же самых телегах лежит и все ваше золото!