Друид

Куени Клауде

— Если честно, то я не знаю. Неужели никто не выжил? — спросил я, стараясь сохранять спокойствие.

Цезарь переглянулся со своими подчиненными. Мне ответил Гай Оппий:

— Их обнаженные тела нашли в одном из ущелий. Врач легиона установил, что перед смертью над молодым трибуном жестоко надругались.

— Порой ранняя смерть одного из членов семьи может спасти весь род от огромного позора, — холодно заметил Цезарь. — Я не думаю, что молодой трибун был хоть на что-то способен. Он обливал себя благовониями, словно уличная девка, и думал только о том, как бы вкусно пожрать. А вот офицера, который отвечал за правильное планирование поставок и прекрасно справлялся со своими обязанностями, мне в самом деле жаль. Он тоже думал только о жратве. Но у него была такая работа.

Проконсул с улыбкой развернул перед собой папирусовый свиток с посланием Дивитиака и с довольным видом бегло прочитал текст. Затем он передал свиток Авлу Гирту.

— Я хочу, чтобы как можно быстрее подготовили пятьдесят копий этого письма. Гонцы завтра же должны отправиться с ними в Рим. Пусть вся республика узнает, что наш союзник попросил Рим о помощи! — Цезарь повернулся ко мне и указательным пальцем указал на стул, приказывая садиться к столу. Похоже, мне следовало начинать писать, хотя битва еще не закончилась, в мыслях полководец уже выиграл ее и думал о том, где и когда состоится следующий бой. Цезарь начал диктовать:

— Глава двенадцатая. Когда же Цезарь узнал от своих разведчиков, что три четверти всех гельветов успешно переправились на противоположный берег, а приблизительно четвертая часть осталась на этом берегу Арара, он во время третьей ночной стражи (в полночь) выехал из своего военного лагеря с тремя легионами, чтобы настичь ту часть, которая не успела совершить переправу. Именно они и были атакованы. Поскольку гельветы были не в силах оказывать сопротивление и даже не подозревали о приближении легионов, почти все они были без труда уничтожены.

Цезарь на несколько мгновений задумался, а затем обратился к Авлу Гирту:

— После того как мы закончим двенадцатую главу, нам нужно будет дополнить одиннадцатую и упомянуть о просьбе наших союзников эдуев оказать им помощь.

Авл Гирт молча кивнул и тут же приготовился писать. Цезарь, стоя за его спиной, продолжил диктовать:

— Глава одиннадцатая. Гельветы уже прошли через ущелья, а также оставили позади земли, принадлежащие секванам. Оказавшись на территории эдуев, они начали разорять поля.

Авл Гирт прекратил писать и, подняв голову, вопросительно взглянул на проконсула.

— Но, Цезарь, ведь на полях еще не созрело зерно…

— Ну и что же из этого? — грубо ответил тот. — Разве я просил тебя упоминать в этой главе точную дату или обращать особое внимание на данное обстоятельство? Неужели ты думаешь, что кому-нибудь в Риме придут в голову подобные мысли? Твое дело писать, Авл Гирт. Вот и пиши то, что я тебе диктую.

Цезарь продолжил:

— …на территории эдуев, они начали разорять поля. Эдуи, будучи не в состоянии самостоятельно дать отпор и защитить от них свое имущество, отправили посланников к Цезарю и попросили оказать им помощь. В прошлом это племя неоднократно доказывало, что оно с должным уважением относится к заключенным им союзам, а поскольку эдуи имеют великое множество заслуг перед римским народом, мы не могли спокойно наблюдать, как буквально на глазах у нашего войска гельветы уничтожают поля эдуев, угоняют в рабство детей и захватывают города.

Мы услышали, как к палатке на полном скаку приближались несколько всадников. Возле входа они остановились и соскочили с коней. Тут же в палатку вошел гонец. Он поднял вверх правую руку и прокричал:

— Приветствую тебя, Цезарь! Наши легионеры успешно уничтожили тигуринов, оставшихся на этом берегу реки. Лишь некоторым удалось бежать в близлежащие леса. Солдаты спрашивают у своих центурионов, разрешаешь ли ты им начать собирать добычу.

— Прочешите леса. Ни один тигурин не должен пережить этот день. Только после этого центурионы могут разрешить своим подчиненным начать собирать вещи, принадлежавшие убитым варварам.

Гонец поклонился проконсулу и выпалил:

— Да будет так, Цезарь!

Он почти бегом покинул палатку. Послышался лязг сбруи, а затем удаляющийся стук копыт. Цезарь взглянул на меня, дав понять, что теперь я должен записывать, и вновь начал диктовать:

— Продолжение главы двенадцатой. Оставшиеся в живых попытались спастись бегством и скрылись в близлежащих лесах. Ими оказались тигурины, поскольку весь народ гельветов разделен на…

Цезарь перестал диктовать и обратился ко мне:

— Из скольких племен состоит народ гельветов?

— Из четырех, — ответил я.

— Итак, — невозмутимо продолжил Цезарь, — поскольку весь народ гельветов разделен на четыре племени. Именно племя тигуринов еще при жизни наших отцов покинуло принадлежащие ему земли, убило консула Луция Кассия, а его войско угнало в рабство. Случилось так, что по воле случая или же по решению великих бессмертных богов именно эта часть гельветского народа не успела переправиться через реку. Тигурины, которые полстолетия назад нанесли римлянам столь значительное поражение, наконец поплатились за свою дерзость и понесли заслуженное наказание. Так Цезарь отомстил за оскорбление, которое было нанесено не только всему Римскому государству, но и ему лично, поскольку тигурины в той же самой битве, закончившейся поражением римлян, убили не только консула Кассия, но и легата Луция Пизо, деда тестя Цезаря Луция Пизо.

Цезарь медленно обвел взглядом всех присутствующих. Он был серьезен и задумчив. Мы изо всех сил старались держаться с достоинством под его тяжелым испытующим взглядом. Вдруг с его лица исчезло мрачное выражение, он мгновенно расслабился и широко улыбнулся.

— Скажи мне, друид, почему ты все же решил вернуться в мой лагерь?

— Я не вижу никаких причин, которые могли бы помешать мне сделать это, — ответил я с невинным видом. — Ты пробовал сосчитать, сколько кельтов каждый день покидают твой лагерь, чтобы выполнить поручения, а затем возвращаются?

Цезарь опять улыбнулся и воскликнул:

— Ты не такой, как все, друид! И ты это прекрасно знаешь. Почему же я должен сравнивать тебя с другими кельтами?

Он пристально смотрел на меня. Нет, в его взгляде не было злости, но и особо приветливым я бы его тоже не назвал. Я понимал, что Цезарь пытается прочитать мои мысли по глазам и проверить, смогу ли я выдержать его взгляд. Если честно, то я чуть не рассмеялся. Я всего лишь представил себе, будто в палатке находится дядюшка Кельтилл и наблюдает за всем происходящим, поддерживая меня во время этого испытания. И я с достоинством выдержал его. Приветливой улыбкой Цезарь дал понять, что он вполне доволен увиденным.