Друид

Куени Клауде

К своему величайшему удивлению, я узнал, что Думнориг, заклятый враг римлян, присоединился со своими воинами к кавалерии проконсула. День за днем эдуйский князь и его всадники вопреки приказу Цезаря нападали на обоз гельветов, не давая им возможности купить пищу в близлежащих деревнях. Действуя молниеносно и стараясь нанести максимальный урон, Думнориг избегал крупных стычек и открытого противостояния. Такие набеги должны были истощить гельветов — Цезарь и кельты, служившие в римской армии, прекрасно понимали, что даже отсутствие корма для лошадей и волов может парализовать огромную колонну, подчинявшуюся приказам Дивикона. Если бы прошел небольшой дождь, то дороги размокли бы, а обоз гельветов, который легионеры называли жирной свиньей, завяз бы в грязи. Пробираясь по обходному пути через ущелья, кельты потеряли много сил, а фактически полное уничтожение племени тигуринов угнетало оставшихся в живых гельветов, потому что они понимали, что Цезарь не пощадит никого. Из-за постоянного нервного напряжения гельветы начали терять терпение — однажды мне пришлось наблюдать за тем, как отряд из пятисот всадников, ехавших в арьергарде, бесстрашно бросился в атаку на кавалерию Цезаря.

Хитрый Думнориг только этого и ждал. Недолго думая, он обратился в бегство вместе со своими воинами и тем самым посеял панику в рядах эдуев. Трудно поверить, но четыре тысячи всадников позорно бежали при виде всего лишь пятисот гельветов, приближавшихся к ним на полном скаку. Слух об этом происшествии, которое, между прочим, невероятно рассердило Цезаря, мгновенно разнесся в обоих враждующих лагерях. На самом деле Думнориг делал все возможное, чтобы повергнуть в ужас римских солдат, боевой дух которых тут же упал. Вождь эдуев знал, чего он добивается, — только вынудив Цезаря и его легионы покинуть территорию Галлии, он мог полностью лишить влияния своего брата, который выступал за союз с Римом.

Через две недели Фуфий Цита, отвечавший за поставку зерна войскам проконсула, вернулся из оппидума Бибракте и сообщил Цезарю, что зерно погружено на суда, которые уже идут по Арару. Перевозка по судоходным рекам всегда считалась в Галлии самым быстрым, дешевым и безопасным способом доставки груза к месту назначения.

— Какой мне прок от твоих судов, Фуфий Цита?! — закричал Цезарь вне себя от гнева. — Гельветы уже не идут вдоль Арара! Они свернули в сторону и направляются к Матискону! Заметь, я собираюсь преследовать их, а это значит, что мои легионы тоже будут с каждым днем отходить все дальше от этой проклятой реки. Твое зерно, погруженное на суда, совершенно бесполезно! С таким же успехом оно могло оставаться в амбарах эдуев! Мне нужен провиант для солдат в том месте, в котором я велю им разбить лагерь. Дивитиак лично обещал снабжать меня необходимым количеством зерна!

— Цезарь, в этом году зима в Галлии длилась гораздо дольше, чем обычно. Старые запасы истощились, а новый урожай крестьяне еще не успели собрать. Сейчас не хватает даже корма для лошадей. Однако не все так плохо, у эдуев…

— О чем думают эти эдуи? Что они о себе возомнили? Откуда столько наглости? Может быть, они решили, что я предоставил им свободу исключительно для того, чтобы они могли оставить меня в дураках? Каждый день я слышу одни обещания! «Мы уже собрали необходимое количество зерна… Его уже грузят на телеги… Оно уже в пути и скоро будет доставлено в твой лагерь, Цезарь…» Все! Мое терпение лопнуло! Через несколько дней мы должны выдать нашим солдатам положенное количество продовольствия на следующие два месяца. Знаешь, сколько это? Две модии [48] на человека! А у нас на складе не осталось ни одного мешка зерна. Фуфий Цита, на своем собственном опыте я убедился, что голод страшнее оружия! — бушевал Цезарь. — Можно выиграть бой, сражаясь с противниками из плоти и крови, которые держат в руках железные мечи, но нельзя выйти победителем из битвы с голодом!

48

Около 17,5 литра.

— Я знаю, Цезарь, — еле слышно ответил ему Фуфий Цита, — именно поэтому я велел Дивитиаку и Лиску прибыть в твой лагерь. Они ждут снаружи, у входа в палатку, когда ты пригласишь их для разговора.

Лицо Цезаря прояснилось, и он воскликнул:

— Пусть входят! Пошлите за легатами! Они должны немедленно явиться ко мне!

Солдаты из преторианской гвардии Цезаря ввели обоих эдуев, принадлежащих к знати своего племени. В то же время вошли легаты проконсула. Дивитиак показался мне еще более измученным, чем несколько недель назад. Он напоминал длинную высушенную сливу, которая слишком долго пролежала на солнце. Лиск оказался мужчиной лет сорока. У него были настолько пышные усы и борода, что казалось, будто их обладатель пытается спрятать за ними свое лицо, чтобы никто не смог понять, какое на нем выражение в данный момент. Этот эдуй постоянно нервно потирал руки, его крохотные свиные глазки и манера вести себя внушали отвращение — Лиск всячески льстил Цезарю и всем своим видом выражал полную покорность.

— Галлы, — начал Цезарь, даже не поприветствовав вошедших, — он забыл о всякой вежливости, — как вы смеете тянуть время, когда дорого каждое мгновенье? Вам прекрасно известно, в какой трудной ситуации оказались мои войска, но вы не торопитесь оказать мне поддержку! Где обещанное зерно? Вы бросили меня в беде, хотя я оказался здесь со своими легионами исключительно из-за вас! Я долго сомневался и наконец решился начать войну только после того, как вы, эдуи, попросили меня о помощи!

Хоть усы и борода Лиска и скрывали большую часть его лица, было видно, что он окончательно сбит с толку. Ведь все прекрасно понимали: Дивитиак составил послание, в котором просил Цезаря защитить земли его племени от гельветов, с целью оказать римлянину услугу. Сейчас же проконсул повернул все таким образом, будто не он был в долгу перед друидом эдуев, а Дивитиак оказался в долгу перед ним. Я в очередной раз убедился в удивительной способности Цезаря представлять практически любые факты в выгодном для себя свете. Лиск, который очевидно разговаривал с проконсулом впервые, буквально потерял дар речи. Через некоторое время он все же пришел в себя и начал сбивчиво объяснять, что именно стало причиной задержки:

— Великий Цезарь, в нашем племени… — Эдуй засунул мизинец в левое ухо и начал ковырять им там, словно пытаясь что-то вытащить. — В нашем племени есть люди, которые пользуются уважением и оказывают огромное влияние на простой народ. И, хотя они не имеют никакого официального статуса, эти самые люди обладают на самом деле гораздо большей властью, чем наши князья и вожди. Я хочу объяснить тебе, что именно они принимают многие важные решения, не имея на то никакого права. Эти люди настроены враждебно по отношению к тебе и к Риму. Вот уже несколько недель подряд, распространяя лживые слухи и произнося полные ненависти речи, они пытаются заставить наш народ отказаться продавать зерно твоему доверенному лицу Фуфию Ците. Они сеют смуту, утверждая, будто эдуи не могут больше считать себя самыми могущественными в этих землях и призывая наших соотечественников признать господство в Галлии какого-нибудь другого местного сильного племени. Эти люди говорят, что лучше подчиниться таким же кельтам, как и мы, чем совершенно чуждым нам римлянам. Они заявляют во всеуслышание, будто ты собираешься захватить всю Галлию, как только разделаешься с гельветами. Кроме того, эти люди пытаются убедить простой народ, что ты непременно лишишь свободы всех галлов на завоеванных тобой землях.

Лиск скривился, изо всех сил стараясь показать Цезарю, насколько ему неприятна сложившаяся ситуация. Если бы его борода не закрывала щеки, то, вполне возможно, мы увидели бы на его лице неискренние слезы, которые эдуй буквально выдавил из себя.

— Цезарь! — взмолился он дрожащим голосом. — У нас нет никакой возможности приструнить этих смутьянов и показать им, в чьих руках должна находиться власть. Ты даже не представляешь, какой опасности я подвергаю свою жизнь, рассказывая тебе обо всем этом. Я знаю, тебе это может показаться странным, но все, о чем мы только что говорили, завтра же будет передано гельветам. Потому что между гельветами и эдуями существуют кровные узы, прочнее которых нет ничего.

Я переводил так быстро, как только мог. Эдуй не знал ни слова на латыни. Я догадался, что Лиск еще ни разу не общался с кем-либо через переводчика, а значит, не знал, что нужно делать паузы, во время которых я мог бы спокойно передать Цезарю смысл его слов. Речь Лиска больше напоминала бурлящий водопад. Все это время Дивитиак, покорно опустив голову, смотрел себе под ноги. Жалкий старик, всем своим видом он показывал, что смирился с судьбой и больше не собирается бороться. Слушая Лиска, Цезарь взглянул на друида эдуев, но тот не посмел даже поднять голову. Наконец, проконсул разрешил всем собравшимся разойтись.