Друиды
Шрифт:
Какое-то время перевес действительно был на нашей стороне. Потом взяли верх римляне. Потом снова мы. Воинская удача колебалась, не зная, на чью сторону встать. А потом из римского лагеря, словно копье, вылетел отряд конных германцев. Они ударили в центр нашим союзникам. Армия эдуев состояла в основном из новобранцев. Эти люди еще недавно были фермерами и скотоводами. Они оставили поля и свои загоны для быков, что ответить на призыв Верцингеторикса. Им не приходилось бывать в бою, и конечно, они не представляли, как выглядят озверелые убийцы в шкурах. Ничего удивительного, что их наступательный порыв мгновенно угас. Они начали отступать.
Взглянув вниз, я заметил, как Рикс бессильно припал к шее коня. И все же он выпрямился, приказал открыть ворота Алезии и отвел наших людей обратно внутрь.
Весь следующий день прибывшие приходили в себя и потихоньку готовились к ночи. Сооружали лестницы, вязали фашины из хвороста, готовили крюки. Дождавшись самого темного времени, они подкрались к римским укреплениям, попытались забросать римские окопы вязанками хвороста, забрасывая крюки и лестницы на частокол. При этом они во весь голос призывали Рикса выйти за стены и поддержать их атаку. Внутри Алезии воцарился хаос.
Не знаю, многие ли в городе спали в ту ночь. Может быть, воины, как и я, лежали с открытыми глазами, слишком измученные, чтобы заснуть. Поэтому по зову Рикса мужчины моментально вскочили на ноги и похватали свое оружие. У ворот естественно возникла давка: слишком многие пытались одновременно выскочить за стены.
Я снова поднялся наверх и убедился, что смотреть не на что. Ночь оказалась безлунной, и даже звезды прятались за плотными облаками. Когда-то я любил темноту. Теперь я проклинал ее, пытаясь рассмотреть хоть что-то.
Позже выяснилось, что эдуи атаковали периметр римского лагеря одновременно в нескольких точках, но прорваться так и не смогли нигде. Цезарь предвидел попытку ночной атаки. Он расположил войска так, что они надежно перекрыли весь периметр. Мы слышали воинственные крики и вопли раненных сквозь грохот камней, извергаемых римскими баллистами. Но среди этого шума нельзя было различить победные выкрики галлов.
Рикс со своими людьми просто не успел ввязаться в драку. Пока они пробивались через ближний круг укреплений, на дальних рубежах все уже кончилось. Эдуи отступили. Нашим воинам пришлось опять возвращаться в крепость, потерпев очередное поражение.
Совсем недавно я мечтал о тишине, но безмолвие, опустившееся на Алезию после ночной вылазки, казалось нестерпимым. Одни люди совсем охрипли и не могли говорить, другие — не хотели, слишком они оказались подавлены. Слышался лишь плач детей. Они плакали от страха. На их бледных, исхудавших лицах выделялись только глаза, в которых теснилось множество вопросов, на которые некому и нечего было отвечать. А еще до нас доносилась бравурная музыка из римского лагеря. Легионы Цезаря праздновали успех, сопровождая его звуками тимпанов, кифар и рогов. Мои люди не пели. А я смотрел на детей.
Ночью собрался военный совет. Но и там было тихо. Никто не обвинял Верцингеторикса в том, что он втравил нас в эту несчастную битву с Цезарем. Никто не говорил, что нам следовало оставаться в Герговии после того временного успеха. Рикс поступил так же, как поступил бы Цезарь: он преследовал разбитого врага, стремясь нанести ему окончательное поражение. А я глядел в огонь и думал о том, что нам ни в коем случае не стоило вести себя так, как Цезарь. Но я не стал ничего говорить. Молчали и другие. Совет окончился ничем.
Покинув дом собраний, я вернулся в свой шатер. Гобан Саор тут же спросил меня:
— Ведь князья не станут таить зла на Верцингеторикса, Айнвар? Они же видят, какую цену он заплатит за свои амбиции и мечты. И не только он. Мы все заплатим.
— Мы мечтали вместе с ним, — напомнил я мастеру. — Мы все надеялись, что сможем остаться свободными.
Следующий день принес следующую битву. На этот раз наши союзники собрали ударный отряд из лучших воинов и атаковали римский лагерь на большом холме к северу от Алезии. Цезарь не смог защитить его подобно другим местам, уж слишком много бы пришлось копать и строить. Холм защищали два легиона. Их потеря обернулась бы для римлян серьезным уроном.
Верцингеторикс снова вывел людей за стены. Он хотел воспользоваться тем, что силы римлян оказались растянуты между первой и второй линиями обороны. Казалось, у нас появился шанс. Воины эдуев успели оправиться от предыдущего поражения, теперь германцы не должны были произвести на них столь сильное впечатление, как в первый раз. Для надежд не было особых оснований, и все же мы надеялись.
Эта схватка оказалась самой жаркой из всех. Галлы использовали римский обычай защищаться сомкнутыми над головами щитами и теперь их копья летели низко над землей, исправно поражая противника. Рикс возглавил атаку на внутренний круг с мрачной решимостью. Он понимал, что третья попытка дает ему последний шанс. Тройка — это великая сила. Тройка — это число судьбы. Стоя на стене, я забыл дышать, и так бы и задохнулся, если бы раньше не закружилась голова. В какой-то момент по крикам мне показалось, что наши воины все же прорвали римскую линию обороны. Но я тут же заметил фигуру в ярком малиновом плаще. Цезарь скакал сквозь дождь стрел и копий, будто прикрытый непроницаемым куполом. Его появление неизменно приводило к взрывам энтузиазма среди легионеров.
Я поискал глазами Рикса. Некоторое время я не мог его разглядеть, а потом вдруг вороной вылетел из рва в таком прыжке, который стал бы последним для большинства всадников. Гай Юлий Цезарь оказался лицом к лицу с Верцингеториксом. Похоже, это стало неожиданностью для обоих воинов. Оба разом остановили своих коней, но ни один даже не взялся за свое копье. Издалека немногое можно было разглядеть. Отсюда я различал только малиновый плащ и вороного коня, но даже на таком расстоянии ощутил столкновение двух могучих воль.
— Ну что, поединок вождей? — с надеждой пробормотал Ханес рядом со мной.
— Не думаю, — отозвался я. — По сравнению с нашим королем римлянин — старик. Верцингеторикс не станет сражаться с ним, это не добудет ему чести.
— А как думаешь, Айнвар, Цезарь это понимает? — Ханес сопел от азарта. — Если поймет, у него же будет преимущество! Он может напасть и разом выиграть эту войну. Если галлы увидят, как падет Верцингеторикс, они уже не смогут сражаться!
В словах Ханеса был резон. Я почувствовал, как по телу побежали мурашки. Менуа учил, что магией следует пользоваться только после тщательного обдумывания своих действий и полного осознания возможных последствий. «Сначала прочитай знаки и знамения», — часто говорил он. «Убедись, какое воздействие твоя магия окажет на будущее. Никогда не действуй под влиянием импульса!» Но когда я увидел Рикса напротив Цезаря, все наставления вылетели у меня из головы.