Друзья Мамеда
Шрифт:
— Ну что, выспался, братишка? Теперь уже не кружится голова, не укачивает? Ну вот и хорошо. Я же говорила вчера, что все пройдет.
— А это чье? — спросил я, поднимая отброшенную кофту.
— Это я вас укрыла — тебя и Валю. Вечером прохладно стало, а вы крепко уснули, не слышали ничего. Ну, как ты сегодня, братишка? — снова спросила Салимат. Теперь она уже не называла меня женихом. — У меня дома младший брат остался, так он на тебя похож, — продолжала она говорить, а сама раскладывала на газете хлеб, куски селедки, сахар. — Вы с Валей и не ужинали вчера. Ну ничего, сейчас поедите как следует.
Сегодня море было совсем другое — тихое, спокойное. И люди немного успокоились. Привыкли, обжили новые места,
Девушки в белых халатах ходят по пароходу, спрашивают нет ли больных, раздают лекарства. Пресную воду выдают только для питья. А для умывания на палубе стоят ведра с морской водой.
Я умылся и, стараясь осторожно ступать между сидящими людьми, возвращался к нашей шлюпке. Вдруг меня откуда-то сверху позвали:
— Мамед, эй, Мамед! Иди сюда!
Я посмотрел наверх. Это кричала Зина. Я посмотрел и отвернулся. Но не потому, что не хотел подойти к Зине. Рядом с Зиной я увидел Леню. С той ночи, когда он пришел в изолятор, я его больше не видел. Вернее, видеть-то видел, на собрании в цехе, когда он выступал, и потом на погрузке, но не подходил к нему и не разговаривал.
Так получилось, что о письме из дому и о смерти Али я не сказал никому из своих друзей. Ни Коле, ни Гамиду, ни Захару Ивановичу. Тогда я просто не мог говорить про это, потом началась подготовка к эвакуации, срочная работа, беспрерывно продолжавшаяся двое суток. И даже теперь, когда все как будто устроились — мы плыли на пароходе и разместились рядом в одной из шлюпок, укрепленных на палубе, — я ничего не сказал ребятам. Во-первых, вместе с нами все время находились девочки Валя и Салимат. А при них мне не хотелось говорить. Валя, как я догадывался, знала про письмо, но виду не показывала, что ей известно о моем горе. И я был ей благодарен за это. Почему-то мне казалось, что, если я не буду верить, что Али погиб, и в самом деле окажется, что произошла ошибка и он жив. Во всяком случае, я старался не думать о нем, как о мертвом. А Леня… Когда Зина меня окликнула, он тоже замахал руками, показывая, чтобы я поднялся к ним в шлюпку. Сам Леня по-дружески звал меня к себе! Сколько раз я мечтал об этом. Сколько раз рисовал себе такую картину: Леня Крутиков, самый сильный парень в нашем училище, Леня, который запросто рвет ремни руками, вдруг говорит: «А ты хороший человек, Мамед. Раньше я не знал, что ты такой молодец. Хоть и маленький, а смелый. Давай с тобой дружить. Раньше я дружил с Исой и не понимал, какой он на самом деле. А теперь я и видеть его не хочу. Зачем нам Иса? Мы и без него прекрасно обойдемся. Правда?» — «Ну конечно, правда, — сказал бы я Лене. — Я и сам не могу терпеть Ису. И хорошо, что ты наконец понял, что он за человек. Самый плохой человек. Не нужен он нам. Лучше мы сами будем дружить: я, и ты, и Коля, и даже Гамид, хоть он и любит поддразнить и посмеяться. Но он не зло смеется. Просто он веселый». Вот что сказал бы я Лене. И забыл бы, что он когда-то обижал меня, грозился избить. Никому бы я этого не сказал. На всю жизнь позабыл бы про это. И помнил бы только о том, что Леня спас меня, когда я тонул. Я и сам удивлялся, почему мне так хочется, чтобы Леня подружился со мной. Иногда я начинал вспоминать все обиды и решал больше не думать о Лене. Но стоило мне увидеть его, как я снова все забывал и думал только о том, что хорошо бы
— Ну что ты стоишь? Давай руку!
Этого еще не хватало, чтобы Леня помогал мне влезать в шлюпку, будто я девчонка. Я подумал об этом, но Леня протянул мне руку, и я ухватился за нее. Леня втащил меня наверх в шлюпку. Первое, что я увидел, — это похожее на сушеную дыню лицо Исы. Так сердито он хмурился и кривился, глядя на меня. А еще я увидел Валю. Она сидела рядом с Зиной и подвинулась, давая мне место рядом с собой. Я опустился на скамейку между нею и Зиной. Отыскалась-таки Зина. Это, наверное, вчера, когда я заснул, Коля с Гамидом, как и собирались, пошли ее искать. Они решили устроить такой рейд — «операция Зина», как шутя говорил Гамид. Обойти по порядку весь пароход. Мне, по правде говоря, тоже хотелось, чтобы Зина ехала с нами, но я, конечно, никому об этом не сказал.
— Нашли тебя, значит? — спросил я Зину.
— Почему это меня нашли? Это мы вас нашли, — возразила Зина. — Леня нашел. Он и место здесь для Вали занял, но они с Салимат уже там с вами устроились и не захотели перебираться. Ничего, будем друг к другу в гости ходить. Еще лучше.
На чемодане посреди шлюпки была расстелена газета. На ней лежал нарезанный кусками хлеб, селедка, стояла большая банка вишневого компота.
— Сейчас завтракать будем, — сказала Валя. — Салимат и Коля пошли получать продукты, а Гамид — за кипятком. Они тоже сюда придут.
Это они хорошо придумали — собраться всем вместе. Конечно же, вместе веселее. Зина и Валя разрывали газету на ровные листки — каждому вместо тарелки. Леня, как радушный хозяин, раскладывал всем хлеб и селедку и считал:
— Одна, две, три… Гамиду, Коле, Салимат, Лене… Зина, еще одной тарелки не хватает.
— Сейчас оторву, будет тебе тарелка, — смеялась Зина.
Она смеялась и тараторила не умолкая. Зато Валя сидела смущенная и притихшая. Исподтишка поглядывала то на Леню, то на меня. Наверное, ей было неприятно, что я тогда видел их ссору с Леней. Но Леня, казалось, не замечал этого. Он деловито разложил еду, а потом поднял банку компота, встряхнул ее и посмотрел сквозь нее на солнце. Даже мне было видно, как переливались густым цветом в банке ягоды.
— Красота! — сказал Леня довольным голосом.
— Видишь, какая у меня сестра заботливая, — вставила Зина. — Это она сварила. Сахару, жаль, мало было у нас, а то бы мы еще больше наварили и компота и варенья. Ягоды в этом году дешевые… Ну, а ты, Мамед, любишь компот? — повернулась Зина ко мне.
Я видел, что она посмеивается надо мной, и не знал, что ответить. Сказать «нет» — невежливо. Сказать «люблю» — тоже не очень хорошо. Подумают, что я напрашиваюсь на угощение. Я помолчал, а потом ответил:
— Смотря какой компот.
— Ах ты, привереда! — накинулась на меня Зина. — Смотри, а то ничего не получишь!
— Не слушай ее, Мамед, — сказала Валя. — Она у нас болтушка.
Валя не смеялась надо мной, а заступалась. И голос у нее был ласковый. «Наверное, она теперь не считает, что я злой, — подумал я, — а раньше считала. Потому что думала, что я нарочно задираюсь с Леней. А может, ей Иса про меня наговаривал, как наговаривал Лене».
Я поднял голову и увидел хмурое лицо Исы. Наверное, ему было неприятно, что я пришел и все меня так хорошо встретили. Может быть, он все еще боялся, что я нажалуюсь на него? Ведь до него, наверное, дошли разговоры наших ребят и Рогатина. И он понимал, что, если все станет известно, ему не поздоровится. Он не знал, что я скрыл все от ребят.
Но тут Леня повернулся, посмотрел на меня и на Ису и сказал:
— Вы, кажется, незнакомы? Смотрите друг на друга как чужие. Прошу знакомиться. Это — Мамед, капитан соседнего корабля, а это — наш боцман Иса.