Друзья мои мальчишки
Шрифт:
Когда же он её выпил, Платов Второй налил ему лимонной воды. И тогда все сделались жёлто-золотыми. Таиска через стол улыбнулась ему золотой улыбкой.
Илюша поставил пустой стакан на стол и принялся за пирог. Все теперь сделались обыкновенного цвета, но всё равно очень красивые. Потому что праздник, дед Илья надел полосатый галстук, баба Таня — голубую кофточку, а Таиска и её мама — платья все в цветах, как клумбы.
Обед вышел на славу. Жаль, что Надежда Ивановна по дороге задержалась в городском Совете, а оба геодезиста — на строительной площадке.
Но и сейчас ничего, весело. Патефон играет на комоде, радио поёт на стене, все хвалят бабы Танин борщ и пироги, спорят, какой вкуснее — с мясом или с картошкой. До тех пор спорили, пока ни кусочка не осталось. Баба Таня принесла ещё.
Тогда дедушка Матвеюшка встал и сказал, что хочет он произнести уважительное слово в честь трудового, заслуженного семейства Платовых.
— Мой низкий поклон Илье Ивановичу, и Илье Ильичу, и Татьяне Евстафьевне, нашей дорогой хлопотунье.
А Платов Второй тоже встал и ответил, что благодарного, доброго слова заслуживают все хорошие, славные трудовые люди, собравшиеся сегодня здесь за столом, и спасибо им за дружбу, и что рад он работать с ними. И он проговорил радостно и громко:
Я знаю — город будет, Я знаю — саду цвесть, Когда такие люди В стране Советской есть!Тут баба Таня принесла жареного гуся, а ещё до гуся Илюше и Таиске досталось лимонной воды с пузырьками по третьему разу.
Таискина мама стала рассуждать, схожи ли меж собой три Ильи. Илюша хотел, чтоб она сказала: «До чего ж все трое одинаковые!» — и перестал жевать, даже чуть приподнялся на стуле, чтобы его получше было видно. И она сказала:
— Все трое одинаково скуластые, глаза у всех троих светлые, как речной плёс. А носы у старших костистые, видно, характер неуступчивый…
Баба Таня засмеялась:
— Да у Илюшки, у внука, нос мой, картошкой!
— Ничего не картошкой, — громко возразил Илюша.
Но баба Таня не слушала его. Она глядела на всех троих: на мужа, сына и внука. И вдруг задумчиво сказала:
— Илюшка-то ещё мелочь, галька речная. Каково обкатает волной, таков и выйдет…
— Я такой же самый выйду, — пообещал Илюша.
А баба Таня продолжала:
— А эти, старшие два, схожи. Ох, схожи! Как скала со скалой. Не приведи им столкнуться.
Илюше сразу представились две скалы, два утёса, точно такие, как он видел на картинке. И что баба Таня надумала? Ничуть не похожи на них дед Илья и батя… Однако две скалы не выходили у него из головы, и он даже увидел, как они столкнулись и от них посыпались искры. Интересно воображать всякие такие штуки. Но его отвлёк дед Илья. Он сказал бабе Тане:
— Что ты, мать, зачем нам с сыном сталкиваться?
И дедушка Матвеюшка сразу подхватил своим тонким, задиристым голосом:
— И что выдумала? Оба — мастера, на них рядом поглядеть любо-дорого! Друг дружку плечом подопрут — так гору сдвинут. Богатыри!
— Не тронь подкову, она ж у меня памятная! — взмолилась баба Таня.
Но Илюша тоже стал кричать:
— Уважь! Уважь! — Он догадался, о чём просит дедушка Матвеюшка.
И Таиска вслед за Илюшей тоже стала кричать:
— Уважь!
Дед Илья, усмехаясь, покачивал подкову на раскрытой ладони, когда заговорил Платов Второй.
— Верно, мама, — сказал он. — Нам с отцом сталкиваться нельзя. Нам надо опираться друг на друга. Я на отца крепко надеюсь.
Илюша увидал, как в ответ тёплым, радостным огоньком засветился дедов взгляд.
— Спасибо, сынок, — ответил дед. — Можешь на меня надеяться. Мы с бригадой тебя не подведём.
Но разве батя не расслышал дедовых добрых слов?
— Главное, отец, чтоб напрямик и безо всяких обид, — продолжал он. — Я уверен, мы с тобой друг друга поймём.
Почему дед Илья вдруг перестал улыбаться? Почему так тревожно глянул на батю?
— Какие могут быть обиды? Нам с тобой вместе строить, — произнёс он негромко, не спуская насторожённого взгляда с сына.
Илюше показалось, что дед будто прислушивается к словам, которых батя ещё не сказал.
И вот батя положил на скатерть свои крепкие смуглые руки, опёрся на ладони, но не встал. Он раздельно и твёрдо сказал эти слова:
— Хорошо, отец. Не станем откладывать трудного разговора. Днём раньше, днём позже, а сказать это нужно. Дело в том, что Новый город мы не будем строить из кирпича.
Илюша удивился: а из чего же тогда дед Илья выстроит Дом культуры, и ясли, и жилые корпуса?
И почему вдруг стало так тихо за столом?
Он поглядел на деда и испугался. Разом потемнело, угасло дедово лицо. Как будто отшумел праздник в большом доме и в окнах притушили огни.
— Та-ак… — промолвил дед глухо. Он переводил дыхание, словно взбирался на гору и вдруг устал. — Та-ак. Из чего ж собираешься, начальник, строить жильё для рабочих людей? Может, деревянные бараки будешь сколачивать? Или землянки в землю вроешь? — Слова дед ворочал тяжело, будто камни.
Батя тоже, видно, заметил, что деду трудно. Однако он сказал твёрдо:
— Нет. Хватит нашим людям ютиться в бараках. Но и строить по старинке, по камешку, по кирпичику, тоже не будем. Нынче дома собирают, как машины, из готовых частей…
— Грамотный. Читывал, — резко ответил дед Илья.
А Илюша сразу вспомнил газету и огромные краны на фотографии: один тащил вверх готовый простенок, другой — целую стену с окошками и дверью.
— Даже детям понятно, насколько это быстрей и выгодней! — горячо говорил батя. — Кран поставит несколько этих камней-блоков, и стена готова! А сколько нужно твоих кирпичей, сколько труда и времени твоей бригаде, чтоб эту стену сложить? Даже самым лучшим, скоростным способом…