Дрянной декан
Шрифт:
Я приврала, но только немножечко: мне от волнения и правда захотелось сбегать в туалет по-маленькому. Но основная причина крылась в другом: не хватало только, чтобы все находящиеся в холле студенты и преподаватели наблюдали, как я выхожу из университета не с кем-нибудь, а с деканом кафедры и отцом своего парня. А после бесстыдно сажусь к нему в машину.
Скорее всего, он и сам понимал, как подозрительно это выглядело бы со стороны. Но из вежливости не хотел показывать, что наше чересчур тесное общение следует скрывать от чужих глаз.
– Хорошо,
– Не надо, я люблю дождь.
– Как пожелаете, - Верстовский скептически приподнял бровь, но спорить не стал.
– Вы ведь не сбежите, Марго?..
Поздно. "Марго" уже мчалась в сторону туалета, желая утопиться в одном из унитазов.
Неужели я правда собралась садиться к нему в машину?!
24. В машине
Прекрасная Фелис, молю тебя о сострадании к душе моей,
Смени свой гнев на милость,
Не истязай меня жестоко за столь невинную провинность.
Коль принимаешь ты любовь мою,
Пролей бальзам на сердца раны,
Но если есть сомненья в искренности чувств,
Не стоит их бередить надеждами.
Не разжигай ты пламя страсти пустыми обещаниями.
(Из к\ф "Лопе де Вега: распутник и соблазнитель")
Эх, ну почему я такая дура?
Дура и врунья. "Люблю дождь", как же. Так люблю, что еле сдерживаюсь, чтобы не начать метаться по улице, выискиваю нужную мне машину. Ливень заливался почти до трусов, не спасал ни шарф, ни высокий воротник. Тонкая шапка промокла моментально, как и джинсы до самых колен... "Вишенкой на торте" выступал ледяной ветер, остужающий сырую одежду до критических температур.
Что стоило мне и правда одолжить у декана зонт, пока иду? И зачем я вообще иду? Оно ведь не так уж и важно, что он будет делать со своими руками - распускать их или наоборот держать при себе. Важно то, что происходило СО МНОЙ (а происходило там нечто явно неправильное), и что я уже не могла отвечать за свои же действия.
Тело начинало жить собственной жизнью, стоило рядом оказаться Ромкиному отцу. Само решало, что и как говорить, с какой скоростью разгонять стучащее набатом сердце, какие невозможные видения посылать в бедный девичий мозг. Бить Верстовского по лицу или гладить в этом же самом месте...
Да как вообще найти его чертову машину?! Я помнила лишь то, что она черного цвета, и вроде не особо высокая. В остальном - в районе пешеходного перехода стояло не меньше десятка черных седанов, и у пяти из них горели зажженные фары. Что мне, стучаться в каждую?..
К счастью, декан оказался так галантен,
Приблизилась с достоинством бригантины, величественно рассекающей студеные лужи.
Онемевшие пальцы не сразу справились со скользким замком. Когда же декану надоело наблюдать, как я беспомощно скребусь в стекло, он помог открыть дверь изнутри. К слову, случилось это не то чтобы очень быстро, так что удовольствие от просмотра моих мучений он все-таки получил.
Наконец я заползла в машину. Это действие сопровождалось громким и отчетливым хлюпом: набрякшая водой куртка неприлично чмокнула, соприкоснувшись с кожаным сиденьем. А в последовавшей затем тишине явственно послышался стук капель, срывающихся с моих волос.
Верстовский хотел что-то сказать, но передумал. И правильно сделал! Я так клацала зубами от холода, что ничего хорошего ответить бы не получилось. Да и выражение лица у меня было страшное. Как у маленькой злобной девочки из фильма "Звонок".
Он тронулся с места, прибавив обогрев почти до максимума. Из печек по бокам и сверху приборной панели задул горячий ветер. Я начала согреваться и почти перестала отбивать ртом чечетку. А через десять минут, когда машина уже неслась по широкому, освещенному множеством огней, проспекту, осмелилась немного... раздеться.
Я сняла мокрую шапку и расстегнула куртку. И расслабилась, прислонившись затылком к удобному подголовнику. Видимо, зря я переживала: отец Ромки вел себя очень прилично. Не то что не приставал - даже ничего не говорил, всматриваясь в темное шоссе, будто меня здесь и не было. Просто подвозил до дома, как и обещал.
Внутри всколыхнулась благодарность и легкое... разочарование? Нет, я ни на что такое не надеялась ни в коем случае, и все-таки... Неужели я настолько плохо его изучила?
Я закрыла глаза, представляя, что не мчусь по унылой Москве сквозь дождь и ненастье, а отдыхаю на южном побережье, рядом с синим ласковым морем. Мне в лицо дует морской ветер, ласковый и горячий, и не нужно делать никакой домашки... Я не разбиралась в авто, но по-видимому, машина у Верстовского и правда отличная: салон просторный, и крыша не нависает прямо над головой. Сиденье широкое - на нем поместилась бы еще одна я при желании. А еще внутри ненавязчиво пахнет ароматизатором... Или это парфюм декана?
Верстовский заговорил лишь минут через двадцать.
– Марго, вы должны знать...
Что-то в его серьезном и немного печальном тоне насторожило меня. Я вздрогнула и вжалась в сиденье. Неужели он собрался признаваться мне в любви?.. Когда он уже оставит свою несбыточную надежду?
– Да?
– дрожащим голосом ответила я, потому что Верстовский замолчал на половине фразы.
– Это не может продолжаться бесконечно. И я не всегда буду рядом. Однажды мне надоест терпеть ваши отказы, и тогда все прекратится.