Дрянной декан
Шрифт:
Ревновать отчего-то не получалось. Оставалось только поражаться.
– Помощь нужна?
– спросила я, чувствуя себя при этом последней идиоткой. Доверенное лицо организатора, называется! Близкий человек хозяина дома...
– Нет, мы уже почти все сделали. Ах, да! Можно отнести бокалы в гостиную. Основной движ намечается там, как я поняла.
Я взяла бокалы и потащила их туда, куда было велено, ругая про себя Ярославу, молодого Верстовского и неуместные каблуки.
– Ну и как тебе это нравится?
– спросила Гарденину, которая вообще не заметила ничего необычного, ибо была
– Хозяйничает, будто у себя дома!
– Ой, да забей, - махнула рукой счастливая подруга.
– Пусть пашет, а мы пока отдохнем! Давай посмотрим дом, пока никого нет? Я хочу видеть все!
В общем, следующие десять минут Юля бегала по комнатам, трогала предметы, садилась на мебель, дышала в зеркала... Будто хотела "пометить" собой каждый уголок особняка Верстовских. А потом и вовсе потянула меня на второй этаж. Хотя Рома четко дал всем понять - тусить только на первом, а наверх, к спальням, даже не приближаться.
– Гостям туда нельзя! Декан убьет нас, если узнает, что мы шарохались по второму этажу!
– А как он узнает? К тому же, это чужим людям нельзя, а ты практически невеста его сына... Ну пойдем, Красовская! Прошу!
Я пошла, но лишь ради того, чтобы уберечь ее от очередных диких выходок. Мы сняли каблуки, чтобы не шуметь, и на цыпочках поднялись по лестнице. Затем Гарденина также проверила каждую комнату и каждый санузел (может, искала спрятавшегося декана?).
– Кажется, вот его спальня...
– она заглянула за очередную дверь и прошмыгнула внутрь. Я осталась стоять "на стреме", злясь на беспардонную подругу.
– Рит, иди сюда...
– позвала изнутри Юлька изменившимся голосом.
– Ты должна это видеть.
Я была с ней категорически не согласна. Нечего мне смотреть в спальне декана. Что я могу там найти такого интересного? Огромную постель, которая только разбередит мои воспоминания о поцелуе?.. Собственную фотографию на прикроватной тумбочке, любуясь на которую, Верстовский засыпает и просыпается?
Последнее я подумала в качестве шутки. И все-таки вошла внутрь - после слов подруги сдерживать любопытство стало слишком сложно.
Ну и... не особо впечатлилась. Спальная как спальня - да, большая, да красивая, но не лучше остальных комнат в доме. И постель приличного размера имелась тоже, но я не считала ее наличие экстраординарным явлением. А вот фотографий около нее не было, чему я несказанно порадовалась.
Если бы я меньше внимания уделила кровати и тумбочкам, я бы сразу заметила, что Юля стоит и не отрываясь смотрит на противоположную от койки стену.
– Ну дела...
– повторила она, и я проследила за ее взглядом.
Напротив постели висел "парадный" портрет в масле. У изображенной на нем женщины были светлые, красиво разложенные по плечам локоны. Голубые лукавые глаза с намечающимися в уголках лучиками морщин, мягкие губы, красивое вечернее платье.
Покойная жена Верстовского смотрела на нас по-доброму, в чем-то даже ласково; хотя из-за того, что картина висела достаточно высоко, казалось, что она глядит на непонятно как забредших в спальню студенток чересчур покровительственно.
И самую малость насмешливо.
– Теперь
– Вы с его матерью - просто одно лицо!
26. Полегче или покрепче?
Ну, я бы не сказала, что прямо "одно лицо"... Глаза у нее явно меньше, и радужки не зеленого цвета, а голубого, нос подлиннее и щеки не такие пухлые. Определенное сходство имелось, конечно - как и у всех белокожих светлоглазых блондинок - но делать из этого трагедию...
Нет, я не буду принимать это слишком близко к сердцу. Подумаешь, у нас с мамой Ромки оказался один типаж! Зато теперь понятно, почему декан так оголтело вцепился в меня и ни за что не хотет отпускать. Черт...
– Пойдем отсюда, - я взяла Юлю за руку и решительно вывела ее из спальни.
– Нам нельзя здесь быть. Это личное.
Казалось, еще немного, и мне станет дурно. Вот как чувствовала, что не стоит заходить в спальню старшего Верстовского... Это была глупая попытка тайком заглянуть ему в душу. И не только глупая, но и заведомо провальная - что я могу там найти, кроме того, что напугает меня и оттолкнет?
Между нами пропасть длиною в целую мою жизнь. Я еще не появилась на свет, а он уже заканчивал школу, поступал в университет, влюблялся, задумывался о создании семьи. Когда я наконец родилась, он уже держал на руках своего ребенка. Затем он потерял жену, пережил утрату, которую не всем дано пережить - я же в то время беззаботно плела фенички из бисера, только-только вступая в чудесную пору пубертата...
Мне никогда не подняться до его уровня опыта, ему - не опуститься до моего. Как бы сильно нас не тянуло друг к другу физически, а сколь отчаяннее не желали бы мы воссоединиться ментально... Такой разлом в мировоззрениях нельзя преодолеть. Мы упадем и разобьемся насмерть, если просто попытаемся.
Внизу уже начал собираться народ. Пока мы были на втором этаже, с электрички прибыла свежая партия студентов численностью человек в двадцать. Дом начал мелко подрагивать - от хохота, разговоров и громкой музыки. Стеклянные фужеры закончились быстрее, чем гости успели покинуть прихожую и переместиться в гостиную, а так как выпить желали все, в дело пошла огромная связка пластиковых стаканов. Юлька побежала здороваться с вновь прибывшими и задорно щебетать, я сухо покивала смутно знакомым однокурсникам, забилась в угол гостиной и приготовилась прокрастинировать.
Зря я приехала. По-хорошему, стоило бы свалить в закат, но эта долбаная семейка сделала все, чтобы от них не так-то просто было сбежать: такси сюда приезжает раз в час, а топать одной по темному поселку, чтобы успеть на последнюю вечеринку в обратном направлении... Нет, уж лучше пересижу тут как-нибудь, в тепле и относительном комфорте. А через часик скажусь больной и найду себе тихую комнатку, где можно будет прилечь и отключиться.
С такими упадническими мыслями я уединилась на самом дальнем диванчике. Компанию мне составляли бокал шампанского и противный внутренний голос, который то и дело нашептывал на ухо: "Ну я же тебе говорил...". Даже не знаю, до чего они бы меня в итоге довели, но тут обо мне вспомнил Роман.