Дублер
Шрифт:
– Видимо, природа уравновешивает, – пожала плечами Наталья. – Кто от земли тянется в Москву, кто из Москвы – противоходом в деревню. У твоего папы всегда были другие устремления.
Лизе все не давала покоя одна мысль:
– Слушай, а ты была у папы на родине? Ну, в этой…
– Котловке, – подсказала мама. – Нет, не была. Папа особо туда не стремился. Я бы сказала, наоборот, сбежал, чтоб больше не возвращаться.
– Ну да, где папа, а где Котловка. Задница мира, – рассудила Лиза.
– Лиза, – мама с укором посмотрела на дочь.
– Что, всем известно, нет жизни
Указатель «Котловка» на маленькой станции, выхваченный огнями электрички, опровергал это утверждение лишь отчасти. На станции вышли несколько пассажиров, угодив сходу в грязные лужи, фонари не горели, ветер трепал рекламные объявления и ветхое расписание. Пассажиры, местные жители, с сумками и тележками, очевидно прибывшие из области, чертыхаясь, спускались по полуразрушенным ступенькам, кто-то нетерпеливый прыгнул прямо с перрона, чтоб сэкономить время. И неизвестно, что было более безопасным.
У станции, где был разбит единственный фонарь, собралось с пять-шесть местных бомбил. Да только какая клиентура из таких же, как они: бабка, пара мужичков и тройка женщин лет сорока пяти с тележками. Бабку в расчет не брали, а на баб с базара нацелились.
– Бабоньки, садись, куда надо?
Бабы проигнорировали таксистов.
– Девки, маршрутка! Давай быстрей! Уедет! – окликнула баба соседок.
И все дружно поспешили к маршрутке. Бомбилы на маршрутку были не в обиде. Собирались они тут не столько в ожидании пассажиров, сколько чтоб не торчать дома и не слушать ворчанье жен. Своего рода котловский мужской клуб.
– Что, мужики, по домам? Шурик, ты едешь? – позвал старшой.
Шурик, Сашка Прошкин, к которому были обращены слова, был тут самый молодой, лет около тридцати, прибился к таксистам недавно, курил, не спешил.
– Да я следующую подожду, может, еще кто будет, – сказал он.
– Да куда! Час стоять зря, печку жечь. Навряд ли, – плюнул опытный старшой. – С области кто хотел, все обернулись.
– Подожду.
– Ну гляди сам.
Бомбилы разъехались. Шурик, докурив, бросил бычок, сел в машину. К панели была пришпилена фотография молодой женщины с девочкой. Домой Шурику явно не хотелось. Он знал, что там ждет.
Женщина с фотографии, его жена Танька, откроет дверь с хмурым лицом, не обняв, не поцеловав, бросит – ужин на столе, хотя по виду ясно – ужина он не заслужил. Выбежит девочка в пижаме, Маша, жена цыкнет на нее: «А ну спать, завтра вставать рано!» Пока Сашка будет снимать грязные ботинки, в прихожую выглянет тесть Михалыч: «Здорово, Санек». Теща и не покажется. Чего спрашивать? И так ясно.
Дочка, когда была совсем маленькая, спрашивала с порога: «Пап, а что ты мне привез?» Теперь Машке семь, она поняла, что не надо спрашивать. Он бы и сам все отдал, чтоб не с пустыми руками вернуться. Ну что ему, грабить банк?
Первые дни, как тесть отдал ему свою машину («Жигули», «девятка», девяносто второй год выпуска), от сердца оторвал со словами: «Вот тебе, Санек, удочка», – и все были полны надежд, что Сашка сможет приносить в дом деньги.
Деньги. Это только богатые
У Сашки тоже была отдушина.
Убедившись, что все разъехались, пошарил в бардачке, достал фляжку. Все равно никого не будет, гаишников бояться нечего – они на трассе все, дальнобойщиков ловят и тех, с кого можно взять за превышение, а тут, в городке, захочешь превысить – не получится. Редкие машины ползут по обочине, рискуя растерять все колеса. Сашка отпил глоток, еще, поморщился, но на душе стало немного легче. Он откинулся на спинку сиденья.
Лиза вышла из такси, посмотрела на окна десятого этажа. В них горел свет. Она достала мобильник.
– Пап, не спишь?
Сашка и не заметил, как уронил голову и уснул. Его сон прервал осторожный стук в стекло. Сашка встрепенулся, торопливо засунул фляжку, которую так и держал в руке, в бардачок, выдохнул, и только тогда открутил стекло вниз.
Это был пассажир нетипичный для поселка. Одет в добротное пальто, в руке кожаный портфель.
– До Заречья подкинешь? Знаешь где?
Сашка обрадовался, бросился вон из машины открыть дверь.
– Ага! Садитесь!
– Далеко ехать? Сколько возьмешь?
Сашка засуетился:
– Да сколько дадите. Тут километров десять.
Пассажир устроился рядом с Сашкой. Потянул носом воздух, но ничего не сказал.
Сашка вез своего пассажира, как короля, ползком пробираясь через ямы на дороге и открытые люки.
– Твою мать! Что ж они тут у вас открытые стоят! – возмутился пассажир.
– Растащили на металл, – ответил Сашка.
– А если кто угодит?
– Тряпка там красная на палке, местные знают. А по темноте у нас никто и не ездиит, – сказал Сашка.
Москвич молчал и хмуро смотрел в темное окно.
– А сами вообще откуда приехали? – не выдержал молчания Сашка.
– Из Москвы, – лаконично ответил москвич.
Правда говорят – вредный народ москвичи. Но все же из вежливости Сашка спросил:
– Надолго к нам?
– Надеялся одним днем обернуться. Тетка у меня тут померла. Нотариус тут у вас есть хоть? – поинтересовался москвич.
– Есть. Что ж мы, совсем, – Сашка даже обиделся за родную Котловку.
Мужик хмуро посмотрел в окошко. Казалось, городок вымер, ни одного человека на улице, ни фонаря, по обочинам виднелись темными пятнами деревянные дома с покосившимися заборами, в большинстве своем заброшенные, ближе к центру показались панельные пятиэтажки, в одной из них жил Сашка.