Дуэт с Герцогом Сиреной
Шрифт:
Голоса становятся все громче. Я слышу их не ушами, а душой. Посохи, которые несут воины, светятся ярче, словно изгоняя злого духа.
Я болею за них, несмотря на то, что горло сжимается, и я не могу сглотнуть. Я хочу помочь. Мне все равно, что это те самые сирены, которые забрали меня. Все, что я вижу, — это борьба с чудовищем, которое убило мою команду. Я хочу отомстить. Мне нужно что-то делать, а не сидеть в стороне, в ловушке. Я не создана для тишины. Для заточения.
Сирены устремляются вниз, преследуя монстра и исчезая в красноватой дымке по ту сторону
Песня стихает, и море становится неподвижным. Я продолжаю смотреть, ожидая их возвращения. Обследуя окрестности, я ищу других воинов. Других сирен, которые могли бы им помочь. Но их нет.
Я жду, что воины вернутся. Но они не возвращаются. Проходят минуты, луна показывает, что время перешло в часы.
А они все еще не вернулись.
Если Илрит умрет, я буду свободна? Смогу ли покинуть это место? Или исчезну? Я смотрю на метки на предплечьях. Они все такие же четкие, как и раньше. Даже старые линии, которые Илрит дал мне много лет назад… Должно быть, с ним все в порядке. Не знаю почему, но мне кажется, что я бы знала, если бы он умер.
Наконец, на горизонте показался силуэт, окрасившийся в темно-красный цвет в лучах зари, пробивающейся сквозь воду. Я не знаю, от чего это — от красноватой дымки, которая стала еще хуже, чем была с момента моего приезда, или от крови.
Я прищуриваюсь и не сразу понимаю, что это Илрит. Каждый удар его хвоста кажется слабее предыдущего. Его плечи ссутулились. Он не делает ничего, кроме как дрейфует.
Наклонившись еще дальше к китовым костям, я напрягаю свои невидимые путы, когда все его движения прекращаются. Руки Илрита затекли, голова повисла. Ждать, когда он снова начнет двигаться, — мучительно.
— Лорд Илрит? — думаю я, представляя, как мой голос звучит только в его голове.
Он все еще не двигается. Мое сердце начинает колотиться. Он слишком долго был неподвижен. Что-то серьезно не так. Как это может быть не так? Я видела это чудовище…
— Лорд Илрит? — думаю я, уже громче. Мне все равно, кто услышит. Пусть слышат все. Может быть, это разбудит кого-нибудь еще, и мне не придется чувствовать, что его жизнь вдруг стала моей обязанностью.
Почему никто больше не проснулся? Почему все они не помогли ему?
По-прежнему никакого движения. Никаких изменений. Он неподвижен, как смерть.
— Кто-нибудь, помогите ему! — кричу я мысленно. — Герцогу Илриту нужна помощь!
Ни от поместья, ни от герцога нет никакого движения, над морем разгорается холодный рассвет.
Глава 7
Есть инстинкт, который проснулся во мне с того момента, как я впервые ступила на борт судна в качестве капитана: ни один мужчина или женщина никогда не останутся в стороне.
Не при мне.
Никто не будет оставленным, брошенным, покинутым, отвергнутым или игнорируемым. Каждая душа стоит
Этот инстинкт сильнее любой неприязни, которую я испытываю к этой сирене. К этому добавилось чувство бесполезности, в котором я пребывала всю ночь, наблюдая за происходящим. Бесполезность усиливается во мне.
Не обращая внимания на удерживающий меня магический трос, я спускаюсь с китовой кости. Тросы натягиваются, пытаясь удержать меня. Невидимые руки вцепились в меня, дергая за кожу. Нет. Я стискиваю зубы, мышцы напрягаются, ноги брыкаются. Я не буду больше сдерживаться ни секунды.
Между лопаток раздается хлопок. Я легко выплываю в открытую воду, которая еще несколько часов назад насмехалась надо мной. На секунду я оглядываюсь на клетку — предательски. Как ты смеешь, хочется сказать мне. Я всю ночь пыталась вырваться, а теперь магия срывается. Грубо.
Качая руками и ногами, я плыву так быстро, как только могу без помощи хвоста, внимательно следя за далекой стеной, за которой скрылись воины. Я ищу любые признаки чудовища, с которым они сражались. Не успел я опомниться, как оказался рядом с герцогом.
Его голова продолжает висеть, губы слегка приоткрыты. Он не вздрагивает от моего внезапного присутствия. Не дергаются плавники по обе стороны его лица. Круговые синяки опоясывают его живот и руки, есть еще несколько мелких царапин, но в остальном он выглядит вполне здоровым… Но внешность бывает обманчива. Я протягиваю руку и прижимаю ладонь к его груди.
Меня пронзает молния. Свет вспыхивает за моими глазами, такой же яркий, как при взгляде на солнце, на мгновение ослепляя меня, когда жгучая боль пробегает по новым и старым рисункам, впечатанным в мою плоть. Я шиплю, но отказываюсь отстраниться. Вместо этого я сильнее прижимаюсь к его груди.
Его сердце бьется, но слабо.
— Отлично, ты жив, давай. — Я не могу понять, благодарна я или нет за то, что чувствую его трепещущее сердце. Не то чтобы я особенно любила этого мужчину. Но… это не значит, что я хочу, чтобы он умер.
Я хватаю его руку и обнимаю за плечи. Боль стихает, но в глубине сознания я слышу бормотание. Трус… как посмел… сделать это... Как бы ни нервировали меня эти шепотки, я стараюсь не обращать на них внимания. Единственное, что сейчас важно, — это получить помощь. Я пытаюсь плыть, но это неудобно с его горой мышц, и я не представляю, куда его отнести.
— Фенни! Лючия! Шеель! Кто-нибудь! — Я представляю, как мои мысли эхом разносятся по всему поместью. Я вспоминаю лица каждого из них, когда произношу их имена, надеясь, что это с ними связано.