Дуэт с Герцогом Сиреной

Кова Элис

— Подношение не является твоим личным исполнителем, — твердо говорит он и выводит меня из комнаты через крышу. Осторожно, чтобы не коснуться меня, все время, пока они смотрят на нас. Я стараюсь плыть со всей возможной грацией, все еще неловко обхватывая ноги.

Я чувствую, как он все еще молча злится. Я ничего не говорю. В основном потому, что это не мое дело, но также и потому, что я могу его понять странным и непредвиденным образом.

— Спасибо, что попыталась вытащить нас оттуда, — говорит он наконец, и слова звучат мягко в моем сознании.

—

Конечно. Мне тоже было не очень весело. — Мы медлим. Моя рука движется сама собой; мои пальцы сомкнулись вокруг его пальцев удивительно легко после нескольких последних недель. Илрит смотрит между касанием и моим лицом. Мне кажется, что он вот-вот отстранится. Но этого не происходит. Вместо этого он мягко прощупывает меня взглядом. Тысячи невысказанных вопросов собраны в одном взгляде. — Я не знала, что это произойдет. Я бы не стала этого делать, если бы знала правду. Я думала, это ты все организовал.

Даже если я нахожу махинации Фенни несколько подковерными, она все равно его сестра. Я не собираюсь ругать ее при нем.

— Фенни хочет как лучше. — Илрит качает головой и бормочет: — По крайней мере, я так себе говорю.

— Сестры, верно? — Я наклоняю голову в сторону, слегка пожимая плечами.

Он разделяет мою понимающую улыбку. — Невыносимо, правда.

— Но мы все равно их любим.

— Это так, — соглашается он. Внимание Илрита возвращается к нашим рукам. Он разжимает пальцы, меняет хватку и снова прижимает их к моим. От этого малейшего жеста мое сердце учащенно забилось. Прошло мучительно много времени с тех пор, как кто-то, кроме моей семьи, прикасался ко мне так, чтобы это было нежно и успокаивающе.

Сирены правы. Прикосновение опасно — его прикосновение. Оно пробуждает ту часть меня, которую я долгое время считала ссохшейся и исчезнувшей. Мертвой от пренебрежения. Может быть, часть, которая должна оставаться мертвой…

— Ты прекрасно справилась, — тепло хвалит он.

— Спасибо, я старалась. — Я слегка улыбаюсь. — Но я ценю то, что мне не нужно петь перед ними. Я знаю, что у меня это не очень хорошо получается, но все же.

— Не говори так. Я вытащил тебя оттуда не потому, что думал, что ты не сможешь…

— Ничего страшного, если бы ты смог, — говорю я с усталой улыбкой.

— Виктория… — Илрит смотрит на мое выражение лица, как бы не веря, что я действительно так думаю. — Ты…

— Илрит, — зовет его Фенни, подплывая к нам. Илрит быстро отпускает мою руку. Не думаю, что она заметила наши сцепленные пальцы. — Ты не можешь так уйти.

— Я герцог этого поместья; я могу приходить и уходить, когда мне заблагорассудится.

— И как герцог этого поместья ты выставляешь свою сестру на посмешище?

— Моя сестра сама выставила себя дурой, когда забыла о своем месте и действовала без моего одобрения, — отрывисто сказал Илрит. — Виктория — не твоя пешка, и я тоже.

Фенни прекращает всякое движение. Но ее хмурый взгляд только усиливается.

— Я пыталась показать твоему двору, что ты действительно выполнил свое обещание

о приобретении жертвы. Ты не знал об этом, потому что проводишь так много времени в заточении, занимаясь неизвестно чем, но народ начал перешептываться, не веря, что ты вообще нашел жертву. Я взяла на себя труд попытаться решить сразу несколько задач. Кто-то должен сохранить это место целым.

— Следи за своим языком, — прорычал Илрит. — Я многое сделал для нашего герцогства.

— Ты? Назови хоть одно, кроме подношения.

— Сестра, ты переходишь черту.

— Дай человеку достаточно времени, и он сможет выполнить любой долг. — Фенни покачала головой. — Помазание произошло только в последние несколько недель. Мать умерла почти пять лет назад.

— Достаточно…

— И я знаю, что ты никогда не хотел быть герцогом, но тебе выпала честь родиться первым. — И Фенни не может с этим смириться, я понимаю. Она бы хотела, чтобы ответственность легла на нее. Очевидно, что в Вечном Море есть прецедент для женщин-руководителей, ведь мать Илрит была герцогиней. — Если ты хочешь быть герцогом, то веди себя соответственно, всегда, а не только когда тебе это удобно. Если хочешь, чтобы тебя уважали, то зная свои обязанности.

— Я знаю, — огрызнулся Илрит.

— Разве? — Эти два слова острее лезвия. Я откидываюсь назад, слегка отстраняясь, как будто могу исчезнуть из этого разговора, который, как мне кажется, я не должна была слышать. Но если бы она не хотела этого, она могла бы скрыть, что ее слова предназначены только для Илрита. То, что она так не поступила, делает их еще более суровыми. — Потому что то, что ты там только что сделал, вряд ли свидетельствует о «знании своих обязанностей».

— Достаточно. — Тон Илрита настолько резок, что Фенни в свою очередь отшатнулась, приняв уязвленный вид.

— Я просто хочу, чтобы ты серьезно относился к этим вопросам, — говорит Фенни спокойно, но прямо.

— Уверяю тебя, что отношусь, — говорит он с ноткой усталости. — Но сейчас я должен сосредоточиться на помазании. А не на твоих играх.

— Ты пытаешься использовать одну ответственность, чтобы избежать другой. — Фенни по-прежнему не смотрит на него. — Тебе уже двадцать пять…

Я и не знала, что он всего на год старше меня. Илрит всегда казался намного взрослее и собраннее. Безвременным на вид.

— … а у тебя до сих пор нет ни наследника, ни жены, которая могла бы тебе его подарить. Я знаю, что ты всегда поздно созревал. Я знаю, что ты всегда приходил к ответственности в свое время. — Илрит вздрагивает. Она не видит этого, потому что Фенни снова переводит взгляд на него. — Но действовать нужно скорее раньше, чем позже. Вечное Море уже не то безопасное место, каким оно было во времена наших родителей. Ярость Крокана усиливается с каждым месяцем. Гниение угрожает благополучию всех, включая детей. Нам всем сейчас нужны сильные лидеры и способные наследники.