Дуэт с Герцогом Сиреной
Шрифт:
— Все эти вопросы, неужели ты должна быть такой ворчуньей? Я устал. — Он вздыхает, бормоча себе под нос.
Я делаю вид, что не слышу слов. Но…
Вспышка света.
Далекий крик. Не мой собственный. А может быть, и мой? Я задыхаюсь, перевернувшись на спину.
Вода холодная, как лед. Черная, как смола. Я моргаю, думая, что меня ослепили. Но постепенно цвета и свет возвращаются в реальность. Мои уши снова слышат песню.
Прямо за мной.
Мощная фигура Илрита парит, излучая потустороннюю силу. В руках он держит посох из бледного дерева, который пульсирует слабым серебристым светом. Нити теней исчезают в потоках вокруг него, вода снова движется. Я смотрю на него, мое сердце все еще колотится от страха, а в желудке бурлит отвращение к образам, которые возникают за моими веками каждый раз, когда я моргаю. Что-то в моем выражении лица заставляет его слегка отстраниться. Медленно, словно стараясь не спугнуть меня, он опирает копье на одну из колонн балкона.
— Что ты сделал? — Наконец-то я нашла слова. Но они хриплые и тонкие. Слабые. Сморщенный.
— Рейф прорвал нашу защиту и проник в поместье, — говорит он. Извиняющийся тон прорывается сквозь суровость заявления. Его устрашающее присутствие ослабевает, когда он опускается на пол, чтобы встретиться со мной взглядом, хвост подгибается под него. Каждое его движение наполнено нежностью, от которой замирает мое бешено колотящееся сердце. — Оно искало тебя и пыталось вытравить твою душу и украсть тело.
— Здесь был… рейф? — Я ошеломлена.
— Я изгнал его. — Он показывает на копье, все еще медленными, целенаправленными движениями. — Я был достаточно быстр к тебе, чтобы не повредить твой разум или помазание. Но не настолько быстро, чтобы пощадить тебя… — Илрит сжимает руку в кулак. Это единственное, что выдает его гнев. — Он никогда не должен был прикасаться к тебе. Прости меня.
Я впиваюсь ногтями в коралл под собой. Ощущение прикосновения, давление воды на меня возвращает меня в настоящее.
— Спасибо, что успел, — пробормотала я. — Наверное, наших уроков было недостаточно. Ты был прав… я не готова к впадине.
На мгновение между нами воцаряется тяжелое молчание. Его отсутствие отрицания режет глубже, чем я ожидал. Я права, мы оба это знаем. Даже после двух недель работы я все еще слаба в этом мире. Все еще борюсь. Я зажмуриваю глаза, словно физически могу спрятаться от стыда.
— Виктория… — Мое имя — это шепот. Он мягко притягивает мои глаза к себе, удерживая мой взгляд напряженным взглядом. — Ты ведь помнишь, в каком состоянии я был, когда вернулся из впадины? Как трудно было вытащить меня обратно? — Я киваю. — Это было благословенно легко. Сопротивление любым пыткам, которые оно пыталось применить к тебе, говорит о твоей силе. Даже то, что рейф притянулся к тебе, в каком-то смысле хорошо: это говорит о том, что магия богов берет в тебе верх.
Илрит проводит рукой по моей щеке.
— Извини, — пробормотала я.
— Тебе не за что извиняться, — мягко говорит он. — Я знаю, каково это. Когда твои самые глубокие ужасы, твои самые затаенные сожаления вытягиваются наружу с изяществом расчленения.
Выпотрошить — подходящая метафора для того, что я чувствую.
— Веришь ты в это или нет, Виктория, но ты делаешь успехи, — подчеркивает он.
— Я этого не чувствую.
— Я это вижу, — твердо говорит Илрит, и я смотрю на него, несмотря на то, что все еще сгорблена. Мои волосы медленно рассыпаются по лицу, то и дело заслоняя его. То приближая, то отдаляя его. — Если ты не можешь поверить в себя, поверь в меня.
Мои губы раздвигаются, возражение готово на языке. Как ты смеешь говорить, что я не верю в себя? Но в его глазах мелькнуло понимание. Он чувствовал себя таким же незащищенным, как и я сейчас. Я видела его в таком состоянии.
Может быть, поэтому, когда он говорит:
— Теперь я тебя оставлю, — моя рука вырывается и хватает его прежде, чем он успевает уплыть.
— Подожди! — отчаянно кричу я. — Подожди, — повторяю я, уже мягче. — Пожалуйста… я не хочу оставаться одна. Ты останешься ненадолго? — Я ненавижу чувствовать себя слабой. Чувствовать себя нужной. Но есть еще миллион воспоминаний, которые рейф вытащил на поверхность, и теперь мне нужно отодвинуть их в безвестность, подальше от всех сознательных мыслей. Если я останусь одна, мой разум будет блуждать по ним, я знаю это.
Илрит опускается рядом со мной, наши бока прижимаются друг к другу, словно притянутые инстинктивной силой. Медленно он берет мои руки в свои. Наши пальцы переплетаются, и я никогда еще не была так очарована тем, как двигаются мои пальцы. Это удивительно интимно.
— С тобой все в порядке, — тихо говорит он. — Я не позволю причинить тебе вред.
— Пока меня не принесут в жертву, — говорю я с горьким смехом. Кто бы мог подумать, что жертвоприношение может быть использовано для улучшения настроения? Я ожидала, что он будет смеяться вместе со мной. А не того, что он нахмурит брови, а в его глазах вспыхнет конфликт, которого я от него никогда не видела.
— Ваше Святейшество! Вы… — Лючия останавливается, переплывая через край балкона. Ее взгляд падает на наши сцепленные руки. В ее взгляде — растерянность, озабоченность и обвинение. — Ваша Светлость, я пришла, чтобы посетить Ее Святейшество и убедиться, что ни одна из меток не была нарушена.
— Я как раз заканчивал это делать, — непринужденно лжет Илрит. Он отпускает меня, отплывая чуть быстрее, чем обычно, как будто ему нужно как можно быстрее сократить расстояние между нами.
Но Лючия останавливает его, плывя по его следу.