Дуэт с Герцогом Сиреной

Кова Элис

Она перечисляет другие цвета, большинство из которых мне еще только предстоит нанести на себя.

— Похоже, когда я закончу, то стану настоящим шедевром.

Лючия слегка смеется. Мелодичный и легкий.

— Да, действительно.

— А золото? — Я указываю на участок, который изменился после моей вчерашней песни.

— Это значит, что помазание запечатлелось в твоей душе. Ты действительно становишься единым целым со старыми, чтобы предстать перед ними, не поддаваясь безумию. — Она отдергивает руку. Сегодня помазание было короче,

чем в предыдущие разы. Не то чтобы я жаловалась.

Фенни появляется на моем балконе.

— Идем. Лорд Илрит пригласил тебя в амфитеатр.

— Конечно.

— Берегите себя, Ваше Святейшество. — Лючия склоняет голову.

— Просто Виктория, этого достаточно, — напоминаю я ей. Лючия лишь улыбается. Не знаю, скоро ли она откажется от почетных титулов.

Я следую за Фенни. Сначала я думаю, что это рассвет затуманивает моря. Но потом я понимаю, что это слабая красноватая дымка, которую я вижу с самого первого приезда. Наверное, это гниль.

— Это там, вдалеке? — спрашивает Фенни.

Я с трудом сдерживаю вздох, который вызвала эта мысль.

— Да.

— Так и есть. Герцог Илрит помогает не допустить ее в наши земли по милости Рассветной Точки. Но какая-то гниль неизбежно просачивается, особенно в такие дни, как сегодня, когда кажется, что течения медленные и она не движется через впадину.

— Может ли она пройти через впадину и подняться в мой мир? — Если рейфы и монстры могут проскользнуть сквозь Фэйд, то почему не гниль?

Она приостанавливается, но лишь на секунду, прежде чем поймать себя и продолжить плавание.

— Я не знаю — вопросы, связанные со старыми богами, больше относятся к компетенции Лючии, — но, может быть, это возможно. Если Лорд Крокан разгневается и герцогства Вечного Моря падут, то я не вижу причин полагать, что она не сможет сбежать. Мы уже опасаемся, что заклятие распространится на весь Мидскейп.

— И подавление ярости Крокана возлагается на меня…

— Должны ли мы быть так благословенны.

— Ты не говоришь уверенно, — замечаю я.

— Человек никогда не был подношением. Ты неизведанная.

Она еще не знает, что, говоря мне, что я не могу сделать что-то, я хочу сделать это еще больше.

— Знаешь… тебе следовало сказать все это с самого начала.

— Как это? — Фенни оглядывается через плечо, когда мы проплываем под потолком и попадаем в комнату с сокровищами Илрита.

— Потому что защита моей семьи — это то, ради чего я с радостью пожертвую всем, даже своей жизнью. — Это самое малое, что я могу сделать для них после всего, что они для меня сделали, и всего, через что они прошли.

— Тогда я рада, что ты теперь знаешь. — Она плывет к туннелю, а я еще раз останавливаюсь в комнате, рассматривая все эти странные безделушки и напоминания о доме.

— Фенни.

— Да? — Она останавливается, как только видит меня. Ее тон выдает легкое нетерпение.

— Как Герцог Илрит приобрел все это?

— Люди очень хорошо умеют

загромождать свои моря, — просто отвечает она. — По крайней мере, я так слышала. С тех пор как Вечное Море закрылось, только герцогам разрешено покидать его с разрешения, а я раньше не выходила за его пределы.

— Значит, все это собрал Илрит?

— Да.

— Должно быть, на это ушли годы.

— Да. — В этом слове много смысла, который я не совсем понимаю.

— Почему? — Мне все еще трудно представить себе герцога, который плавает и собирает мусор. Может быть, это обида на то, что мы засоряем его моря мусором? Но если так, то зачем ему все это спасать? И почему он называет это своим «сокровищем»?

— Это его увлечение, чтобы объяснить тебе. Не мне это комментировать. — Фенни сцепила руки перед собой. Я изучаю женщину. Она отводит взгляд.

— Ты тоже этого не понимаешь, не так ли?

— Мое внимание всегда было сосредоточено здесь, в Вечном Море. Если есть дело, с которым Его Светлость по тем или иным причинам не может справиться, я беру это на себя. Если есть что-то, что он не может сделать, я сделаю это. Я исключительно сосредоточена на нашей семье и нашем народе и предана им, — говорит она несколько уклончиво.

Я не должна и не хочу понимать, вот что я читаю между строк. И еще кое-что. Предана. Неужели она считает его не до конца преданным своей роли? Все, что я видела об Илрите до сих пор, говорит о том, что он гораздо более предан своему делу, чем большинство лидеров, которых я когда-либо знала. Уж точно больше, чем половина лордов Тенврата, сидящих в своих салонах с полными кубками и тонкими амбициями.

— Ты плохо думаешь о своем брате, не так ли?

Фенни замирает, явно ошеломленная.

— Ты слишком смела.

— Возможно, — признаю я. Ее обида справедлива. Этим замечанием я раздвинула границы. Проверяла границы. Несмотря на то, что я ее уколола, она все равно вознаградила меня информацией, как я и ожидала. Если обидеть человека, то он, как правило, исправляется на правду, которую, возможно, не сказал бы в другом случае.

— Я думаю о мире моего брата. Он несет на своих плечах всю тяжесть герцогства. — Она обвела глазами комнату. — Есть решения, которые он принимает иначе, чем я. Но моя растерянность не означает, что я думаю о нем хуже. Не мне судить, пока он действует из лучших побуждений.

Я тихонько хихикаю.

— Что теперь забавно?

Она, должно быть, услышала.

— Интересно, моя младшая сестра сказала бы обо мне то же самое? — О, Эм… всегда такая оптимистка. Надеющаяся. Раздвигала границы, не выходя за рамки. Она была лучшей из нас двоих.

Фенни продолжает осматривать меня, затем тихо говорит:

— Я думаю, что она, вероятно, так и поступила бы. Я думаю, что большинство братьев и сестер так поступают. Не стоит заставлять Его Светлость ждать.