Духов день
Шрифт:
Бармен, не будь дурак, быстро свинтил в сторонку заниматься неотложными делами. Я перевёл взгляд на второго из своих собеседников. Этот тоже был не тростинкой, серьёзный боец. В наглухо застёгнутой кожаной куртке, несмотря на жару. У обоих перчатки на руках. Ну, ясно. Сейчас начнётся акт фаллометрии.
— Добрый день, коллеги, — сказал я и сделал ещё один глоток из кружки. — Могу быть вам чем-нибудь полезен?
— Разве он может быть нам полезен, Ерёма? — спросил тот, что справа, в кожанке.
— Нет, Иван, не может, —
— Верно, Ерёма. Мы не приезжаем в Поречье, не отбираем у тамошних охотников кусок хлеба. Мы честно и достойно работаем и ждём того же от всех. Верно я говорю?
— Я тебе так скажу, Иван: если кто-то во всём мире когда-либо говорил верно, то это ты, сейчас.
— Вау, — сказал я. — Вы это репетировали или экспромтом так жжёте? В любом случае — я в восхищении. Сколько с меня за представление?
Парни переглянулись. Значение слова «экспромт» им вряд ли было известно, но в искренность моего восхищения однозначно не поверили. Что произойдёт дальше, не сумела бы догадаться разве что ненаглядная моя Катерина Матвеевна — дай бог здоровья этому ангельскому созданию.
Я решил, что хозяин кабака ничего плохого мне не сделал, и поставил кружку на стойку. После чего спрыгнул с табурета. И, одновременно разворачиваясь, врезал Ивану, стоящему справа, по челюсти. Парня отбросило на стойку — с которой анорексичный парень успел сдёрнуть кружку. Ишь ты. На вид — доходяга доходягой, а за хозяйское добро вон как переживает. Ценный работник. Уважаю.
Я додумывал эту мысль, разворачиваясь к Ерёме, который стоял слева. Когда завершил разворот, в левой руке у меня был тяжёлый табурет. Им и попытался зарядить Ерёме. Но тот оказался не дурак подраться. Из случившегося с товарищем мгновенно сделал правильные выводы. Успел уйти от удара.
И вдруг проделал неожиданное — сорвал с себя перевязь с мечом. Отшвырнул в сторону. Туда же полетел кривой охотничий нож.
— У нас в Смоленске добрые охотники друг с другом без оружия бьются! — рявкнул Ерёма. — В вашей глуши не так?
Имелось в виду, очевидно, Поречье. Я понятия не имел, каких традиций придерживаются охотники по этой части, до сих пор как-то не было повода выяснять. Однако с ответом не задержался:
— В нашей глуши добрые охотники тварей бьют, а не приборами меряются. Но ты прав, оружие мне точно не нужно.
Поставил табурет на пол, снял перевязь с мечом и отстегнул кинжал. Положил оружие на стойку. Бросил бармену:
— Прибери от греха.
И, не дожидаясь ответа Ерёмы, снова схватил и метнул в него табурет. В этот раз увернуться парень не успел, только прикрыл голову руками. А я в следующую секунду оказался рядом и ударил Ерёму ногой в грудь. Тот, роняя стулья и считая столы, полетел на пол. А я резко развернулся — краем глаза успел заметить, что Иван успел очухаться.
Посетители кабака к дракам,
А я подскочил к Ерёме. Он после моего удара успел выпрямиться и даже предпринял вялую попытку закрыться. Но не преуспел. Защиту я успешно пробил. Убедившись, что парень в нокауте, вернулся к Ивану.
Тот, матерясь, пытался подняться.
— Ещё? — предложил я. — Или хватит с вас, заканчиваем? Мне-то, если что, не жалко. Хоть до утра могу продолжать.
Давненько не разминался, правда. Надо бы его благородию господину генерал-губернатору спарринг предложить. Чтобы красиво, с уважением, на свежем воздухе — а не в кабаке в пивной луже. Хотя, конечно, если Иван будет настаивать…
Мнения комментаторов, как водится, разделились. Кто-то требовал засчитать мне чистую победу уже сейчас, кто-то требовал продолжения шоу. Исход решил крупный мужик в фартуке, неожиданно выскочивший из-за прилавка.
— Это кто тут орёт: «продолжать»?! — рявкнул он. — Ты, что ли, Митька? Ну, стало быть, ты и платить будешь! Вона сколько посуды побили!
Обозначенный Митька опасливо заткнулся. Да и вообще стало тихо. В этой тишине Иван соскрёбся со стола и мрачно буркнул:
— Твоя взяла, заезжий. Где так драться научился?
* * *
Нокаутированного Ерёму мы с Иваном вытащили на улицу. Сложили на травке, щедро полили водой. Он застонал и начал подавать признаки жизни. После чего, должно быть, применил Восстановление сил — очухался окончательно.
За побитую посуду Иван отсчитал хозяину требуемую сумму. Анорексик-бармен с поклоном вручил мне недопитую кружку, перевязь и кинжал. Мы втроём, с кружками в руках, присели на лавку у крыльца — в кабаке мыли пол и наводили порядок.
— Чьих будешь, брат? — решил Иван заново создать о себе первое впечатление. Говорил теперь серьёзно и уважительно.
— Владимир Давыдов. Орден Падающей Звезды, — я протянул ему руку.
Ерёма присвистнул.
— Ого! Давыдов? Граф-охотник — уж не ты ли? — он окинул взглядом мою одежду.
— Ну, видимо, я. Других наследников у графа нет.
— Сразу надо было сказать, — упрекнул Иван.
— Да ну. Сказал бы сразу — веселья не получилось бы. А так — вон сколько довольной публики. Небось, не каждый день охотники махач устраивают… Ну? За знакомство, что ли? — я поднял кружку.