Духовный лик Польши. Католики и католичество
Шрифт:
«Антихрист назовёт себя богом… О! Я говорю смело (hardiment), что кто назовёт себя епископом вселенским или пожелает назваться, тот предтеча Антихриста, ибо такой человек ставит себя выше всех других» (р.286. Lib VII. Ер. 13).
Замечательно… Но ведь именно к папе всё это.
СВЯТОСТЬ ИОАННА ПОСТНИКА
«Греки почитают его как святого до сего дня. Святой Григорий даже после его смерти называл его святым, весьма святым (tres saint) и «святой памяти человеком» (р. 285).
ПРОТЕСТ СВЯТОГО ГРИГОРИЯ ПРОТИВ ПРИПИСЫВАНИЯ ЕМУ ВЛАСТИ
В одном из писем к Александрийскому патриарху Евлогию, с которым он был в дружбе (Lib. VIII, Ер. 30), святой Григорий упрекает (порицает — reprend) своего святого друга за две вещи: 1) за то,
Написал он ему: «Не говорите мне больше, прошу Вас, «так, как Вы приказали». Я знаю, что я такое и что — Вы. По месту (служения, занимаемому Вами) Вы — мой брат, а по нравам — Вы мне отец. Я совершенно нисколько не «приказывал» (по поводу титула «вселенского»), я лишь доказывал то, что считал полезным. И однако же вот я вижу, что Ваше блаженство не усвоили этого как следует (ne l`a pas bien retenu) (То есть прежде называли Константинопольского «вселенским», а теперь приписываете этот титул мне). Я говорил, что Вы не должны прилагать этого титула ни мне, ни кому другому, а Вы в заголовке Вашего письма называете меня «Вселенский папа». Ради Бога не делайте этого больше, ибо приписывать другому больше того, что позволяет здравый смысл (резон (raison)) — это значит для Вас отнимать то самое у Вас самих. Я желаю иметь преимущество (prosperer), но не в словах, а в нравах. Я не почитаю для себя честью присвоить себе то, что относится к чести моих собратьев. Моя честь для меня — это честь Вселенской Церкви (То есть то, что служит к чести Вселенской Церкви: истина, единение и т. д.), для меня честь — твёрдое положение (la solide vigueur) (То есть в их правах и настроении.) моих собратьев. Тогда вот нахожу я себя истинно почитаемым, когда каждому воздаётся честь, какой он заслуживает» (р. 288–289).
Вот слова истинно премудрого святителя: справедливой и смиренной, и рассудительной, и принципиальной, и благородной души… Здесь соединились и римская натура юридически воспитанного правителя, и святость христианина… Как прекрасно!
Известно, что святой Григорий Великий был сын сенатора Гордиана и святой Сильвии, а по своему деду святому Феликсу III (папа 483–492) принадлежал к славному роду Анициев (Anicia)… Григорий был очень богат, но потом из своего дома сделал странноприимную, а после — монастырь. Папа Пелагий назначил его к византийскому императору апокрисиарием, в сане диакона, а по возвращении в Рим он был назначен папой (Апп. 1908, р.112), что святой Григорий по всей справедливости считал незаконным и протестовал (см. далее «Толк, на 5 псал…») (р. 324).
Впрочем, здесь отстаивалась общая свобода Церкви.
ГОСУДАРСТВО И ЦЕРКОВЬ
«Есть различие между царями народов и императорами государства (reipublicae), потому что цари народов суть господа над рабами, а императоры государства — господа над свободными гражданами», — говорит святой Григорий в письме к императору Фоке (603 г., Ер. 31). Но в тоже время он обращался за поддержкой к Двору Византийскому. Императрице Леонтии он писал, чтобы она, подобно святой Пульхерии и святой Елене, оказывала протекцию (protection) Церкви святого Петра.
…Писал и к патриарху… «не забывая убеждать его отказаться от гордого титула «епископа вселенского» (Ер. 38, 39, 40) (р. 323).
«До вторжения в Италию готов не было случая, чтобы какой-либо император вмешивался в избрание пап Римских. Царь остготов Теодорих, после того, как умер или был умерщвлён в темнице папа Иоанн, был первым, который несправедливо присвоил себе (arrogea) избрание папы. Римский клир долго противился этому, тем не менее, чтобы избежать больших зол, он согласился, наконец, на это, если кандидат, назначенный государем, был достоин для этого во всех отношениях. Но эта насильственная тирания царей готских нашла себе подражателей и в императорах греческих. Сделавшись господами Рима, они позволили себе ставить на престол (introniser) новых первосвященников.
К этой тирании присоединилась жадность (ой, как не любят католики греков!), ибо это разрешение (на занятие папского престола) не давалось без денег. Юстиниан назначал даже тариф в этом направлении для высших епископов империи».
Ну, какая особая беда! Налоги можно на всё делать! При совершении таинств получают же за «требы». И вот святой Григорий протестует против этого, разумеется, справедливо.
«Эта ересь (heresie) покушается нарушить самые основы (Корни — rudimenta — зародыши) народившейся (nascentis — лат.) Церкви, а по сравнению с другими ересями кажется первою…
Более поздно (впоследствии) это гнусное (vesania) заблуждение, прежде давно уже осуждённое, пустит, однако, в Церковь губительные ростки. И в особенности она пускает свой злобный яд в наше время и нарушает мир всей Церкви своей схизматической (т. е. способной разделить) заразой. Она возбуждает против Церкви Божией не только бесчисленное множество народа, (Как? Плохими назначениями? Или возмущением против рабства Церкви? Или раздражением, что Церковь будет слугой государства? Интеллигентская революция, как организованная сила.) но даже само государство (царскую державу), если только можно так назвать власть (подобную, т. е. вмешивающуюся в церковную область), ибо нет никакого разумного основания ставить между царями того, кто более разрушает, чем управляет (созидательно) империей; кто находит сообщников своей извращённости, вместе с тем делая их чуждыми сонму Христову; кто, охваченный жадностью к бесчестной прибыли, покушается захватить в плен (рабство) Невесту Христову, и безрассудной дерзостью пытается сделать бесполезными страдания Самого Господа. Ибо Спаситель наш, искупивший Церковь свою драгоценною кровью, желает, чтобы она была свободна, а теперь, преступая законы даже царской власти, пытаются сделать её служанкой (ancillam). Насколько бы лучше было ему (подобному государю) знать (заниматься) своё собственное управление, а также и понять то, что по примеру религиозных принципов (религиозного отношения к служению) он должен бы воздавать честь за своё помазанничество (devotion — посвящение), а не поднимать в надмении руку свою против Бога, от Которого он получил обладание своей державой. Ибо Сам Он говорит: «Мною цари царствуют». Но ослеплённый алчностью к ненасытимости нажив и неблагодарный, как очевидно, к Божественному благодеянию, и возгордившись против Бога, он, презирая страх Божий, преступает пределы, установленные отцами нашими, выступает с тираническим безумием против кафолической истины. Его низкое безрассудство достигло (распростёрлось) наконец (также — autem) и до главы (caput) всех Церквей, Церкви Римской, чтобы подчинить её себе (sibi vindicet?) и узурпировать право земной (временной) власти у госпожи народов (in domina gentium terrenaejus potestatis usurpet), что решительно запрещает Тот, кто специально обещал это (власть) блаженному Петру, говоря: «Тебе дам Церковь Мою» (р. 323–324).
Вот очень резкое и определённое заявление о праве святого апостола Петра: «Тебе дам» и Римская Церковь — «Глава всех Церквей». Но как же совместить это со столь же решительным протестом его против «вселенскости» против «власти», «повелений», даже до определения таковых, как «предтечей Антихриста?»
Полагаю, что:
1. Преимущество у Римской Церкви сначала было, как у старшей сестры, а в словесном, не юридическом, смысле можно сказать потому и «главы», но на Четвёртом Вселенском Соборе (в Халкидоне — где я сейчас это пишу — «Кади-кией» — «город судьи», а может быть, это вывороченное Ха-лки-дон? — Ка-ки-дей — Ка-ди-кей — перестановка тем более понятная, что это уже слово турецкое. «Стамбул», как известно, вышло из «Ис-тин-полин» — «в город». Или русская перестановка: шо-ссе — са-ша; бух-гал-тер — бул-гах-тер; фельд-шер — фер-шал; Сор-та-валан — Сер-до-боль, город в Финляндии близ Валаама) и Константинопольский приравнен был к Римскому по чести, столицы ради. А когда Рим перестал быть столицей (готы), то и вовсе выдвинулся Константинополь. Всё это так понятно и психологически естественно.
2. Затем некоторые преимущества даны были Господом апостолу Петру, но не начальнические, а старшего брата, что заставило с уважением относится к Римской Церкви, точнее, с любовью.
3. Значение же столицы, в начале христианства и до Константина Равноапостольного, ещё больше увеличило значение Римского первосвященника.
4. История Соборов показала, что папы были более устойчивы в вере, это понятно, ибо у них мышление юридически воспитанное и <неразб.> неувлекающееся, вообще они были более упрощённы, а потому легче выбирали «средний» путь. Всё это создавало общее впечатление («всем известно») о Риме как центре, т. е. главном городе. У нас в России долго спорили: Москва или Владимир? Москва или Киев? Отсюда начало Руси… Здесь предание о святом апостоле Андрее, и всё же история оказалась сильнее…