Дума иван-чая

Дашевский Григорий М.

В цикле «Имярек и Зарема» Дашевский, наконец, декларирует о своем источнике: стихотворениях Катулла 5, 8, 58, 85. Это, наверное, наиболее известные из катулловских стихов. В оригинале 5 и 58 написаны обычным

для Катулла фалекием, 8 — хромым ямбом и 85 — элегическим дистихом. То есть метрика оригинала достаточно банальна. Вот поэтому поэт и не сохраняет ее за исключением 58 стихотворения (где отчаянно резкий тон перевода только усиливается традиционностью размера). Ему явно интересно найти эквиваленты (это касается 5 и 8 стихотворений) в стихе, балансирующем на грани чистой тоники и свободного стиха:

Солнце зароют на ночь — ан дышит утром, а мы наберем с тобою грунта в рот, в дрёму впадем такую — не растолкают.

При этом нужно добавить, что отклонение от метрики носит характер опять-таки изматывающей и сладостной игры: нигде размер оригинала не уходит из поля нашего зрения. Автор как бы сознательно ставит палец на струне то на четверь тона выше, то ниже (нам то не хватает одного слога, то наоборот один избыточен). Не менее томителен размер во втором стихотворении: количество слогов везде выдержано, но ударения специально стоят «не там», давая восхитительный джазовый эффект:

Там-то случалось и то, и сё: твое послушай, ее конечно. Ты точно пил святой кислород.

И опять же: Катулл счастлив оттого, что они с подругой не могут вспомнить, сколько раз за ночь вместе кончили, его же русскому интерпретатору страшно от счастья: если так хорошо теперь вместе, так, может, сейчас вместе и умереть, чтобы завтра не было плохо?

Тоненькая книжка, изданная ОГИ, включает в себя одну маленькую поэму в 150 строк (скажем честно, не встретившую нашего одобрения), уже печатавшуюся в третьем выпуске «Окрестностей» за 1999 год (откровенно говоря, не лучшее место для 36-летнего автора), и 17 стихотворений. Будем надеяться, что это — препринт, что в ближайшее время мы сможем по-настоящему оценить этого тонкого мастера.