Дурная кровь
Шрифт:
Правда, чтоб вам пусто было!
Не успевающего передвигать ноги купца почти волоком втащили в большую комнату, кинули посередь. Туда же, поторапливая оружием, оттеснили Верда с Санторием. Последний щедро раздавал благословения. А что? Вполголоса и не слыхать, здоровья желает окружающим солдатам али жесточайшего поноса.
Меч, стоящий прислонённым к спинке глубокого мягкого кресла, так и манил. Верд кончиками пальцев ощущал привычную тяжесть рукояти, но не спешил брать разгон. До оружия ещё половина комнаты, а остриё, тыкающее Санни в бочину, куда как ближе.
— Милостивый господин,
— Не тяни, Хорь, — искренне посоветовал десятник. Нет, такого не подкупишь, это Верд быстро понял. Такие лишь алую руду и ценят. — Чем больше злишь моих ребят, тем больше они потом из твоего дома вынесут. Ты же купец, так просчитай убытки.
Верд ждал, что хитрый, изворотливый и умный Хорь выкинет фокус. Санни едва не ладошки потирал в ожидании сюрприза. Ну как же? Купец и правда должен просчитать, как дешевле всего выпутаться из беды. Вот только дешевле не для троицы друзей.
У купца и правда имелись друзья и связи, деньги и уважение. Долгие годы служки короля обходили его стороной, но, получив прямую кляузу, уже не могли не проверить. А может просто король решил перейти с говядины на дичь. Так что откупаться Хорю больше нечем. Почти…
Расслабился охотник, прижился. Забыл, что всегда надо ждать ножа в спину, доверился. Да кому? Торгашу, что врёт как дышит?
Хорь нашёл глазами лицо Верда, слишком поздно озарившееся пониманием, одними разбитыми губами произнёс:
— Прошти.
И распахнул неприметный люк в полу, тайник, который некогда указала дурной колдунье Дарая.
Талла закрылась локтями от яркого света, а Верд только теперь рванул к мечу.
Поскуливая, вытирая кровь и сопли, Хорь на четвереньках отполз к углу, тем только и сумев спастись. Пробегая мимо, Верд не преминул бы угостить его мечом.
— Великие благодетели! — Санторий махнул рукавами рясы, так вовремя натянутой с утра потому лишь, что вся остальная одёжа ушла в стирку, закрыл свободной тканью обзор угрожающему ему солдату и, воспользовавшись суматохой, вдарил того промеж ног.
— Не обижай Божьего человека! — провозгласил он склонившемуся в три погибели, но тот виниться не собирался. Напротив, нашёл в себе силы разогнуться и с разворота приложить Сантория клинком. Благо, от боли туго соображал и получилось плашмя, но служитель всё одно отвесил ответный поклон сопернику.
— И где ж это твои воображаемые друзья теперь? — издевательски поинтересовался солдат. — А вот король туточки! — и отвесил Санторию такого хорошего пенделя сапогом, украшенным королевским гербом, что толстячок прокатился через открытую дверь до самой кухни, вписался в стену и лишь чудом поймал свалившийся с гвоздика символ Богов. А унизительно раненый воин, придерживая ценное, чтобы ненароком ещё раз не повредить, пошёл добивать.
Но не тут-то было!
— Ах ты ж паскуда! — возмутился Санни, разом вспомнив, что Боги не только награждать горазды, но и карать. — Божьего человека да по заднице?!
Ловко пнул подошедшего по голени и, не найдя оружия более достойного и более подходящего к случаю, огрел мерзавца Триединым символом. Приносящее удачу перекрестье Ключа и Ножа отделилось от Котла, развалилось на две неравные половинки, но определённо заставило безбожника зауважать как Троицу благодетелей, так и беззащитных служителей в лице Сантория.
А вот у Верда дела шли куда хуже. Помощи ждать не приходилось: кто же встанет супротив закона на защиту его нарушителей?! Все разбежались, попрятались по углам, как тараканы… Сам Хорь тщетно пытался забиться под тяжёлую софу, чтобы ненароком не попасть под раздачу.
Наёмник кувыркнулся вперёд, уворачиваясь сразу от трёх пик, проткнувших пустоту в том месте, где он только что стоял, неловко задел ножку кресла мизинцем ноги и взвыл так, словно металлические наконечники всё же достигли цели. Зато меч вернул, а то точно голый без него…
Кратко раздав команды подчинённым, десятник взялся за сладкое — съёжившуюся растерянную беловолосую девушку, вида столь беззащитного и невинного, что растерзать её, порвать на кусочки стало вдруг для него самым важным на свете. Рыбьи глаза выпучились пуще прежнего, налились жадностью…
— А вы что это, дяденька-а-а-а! Вы что делаете?! Верд! Верд! — девушка вцепилась в край тайника, срывая ногти. — Пусти-и-и!
Десятник оскалился, поймал лодыжку колдуньи, пока та пыталась наугад пнуть обидчика, пополз грязными пальцами выше, задирая юбку, пытаясь одновременно выхватить нож. Останутся ведь синяки, кровавые подтёки, шрамы, что станут до конца дней напоминать о боли и позоре. Мужчина с рыбьими глазами постарается, чтобы шрамы остались, он же постарается, чтобы конец дней наступил поскорее.
Никогда прежде охотник не умел так прыгать. Хорошо скакал, бойко, уворачиваясь от ударов кинжалов, а иногда, когда шибко везло, и от быстрых стрел. Но так прыгать он не умел никогда. Сам, точно спущенный арбалетный болт, не ударил — сшиб, снёс с места десятника с такой силой, что тот отлетел через полкомнаты к стене и с грохотом дополнил своей скрючившейся тушей две аляповатые картины с изображением скачущих по полям коровок, почему-то осёдланных, как кобылы.
Талла с трудом оторвала от дверцы люка ладони, намертво прилипшие к ней от страха и, на всякий случай, уточнила:
— Это же ты злодея побил, да?
Верд только сердито запыхтел: сама, дескать, как думаешь?!
Он выдернул девушку из лаза, обнимая одной рукой словно герой тех самых модных цветных картинок, что в городе барышни скупают пачками. Ещё бы волосы развевались, да рубашку до пупа расстегнуть… Хотя чего уж? Зверская рожа и порхающий меч всё одно бы испортили весь образ.
Однако не строить же из себя героя вечно? Верд отбился от одного, от второго, чудом оттолкнул Таллу и сам метнулся в противоположную сторону, чтобы не напороться вдвоём на пику, превратившись в шашлычок… Врагов много, а он один. Когда-то давно дюжина солдат искалечила его играючи. Теперь охотник возмужал, поумнел (сомнительно) и приноровился сражаться и убивать. А врагов не двенадцать, а поменьше… Десятник попытался отлепить своё тело от стены и завизжал, как собачонка, наступив на ногу, вывернутую под углом, под которым её выворачивать не принято. Без него девять. Девять искусных врагов и один Верд… Тяжело, но ведь есть хоть небольшенький шанс?