Дурная кровь
Шрифт:
Верд искривил угол рта: почему-то на этот раз он в друге не сомневался.
Укрытие не выдерживало натиска, а ждать, покуда парочка обустроится с большим комфортом, никто не собирался. Когда досок сквозь оконечники болтов уже не удавалось разглядеть, Верд налёг, двигая стол к продолжающим наступление врагам. Эффект оказался больше психологическим: утыканный стрелами, как Хозяин леса колючками, кусок дерева вдруг привстал, показав две пары разномастной обуви, и пошёл на таран.
Головорезы бросились врассыпную, опасаясь остаться прижатыми к стене, и тут-то началась рукопашная.
Они стояли плечом к плечу, спиной к спине и оба не могли сдержать воплей ликования. Вопль Сантория, правда, слегка отдавал паникой, но и это не умаляло достоинств служителя.
— Если мне не суждено выжить в этой битве, — слезливо начал он, вопреки сказанному, весьма ловко орудуя клинком, прежде принадлежащим одному из солдат короля, — построй храм в мою честь! С бабами. С рыжими, — уточнил на всякий случай герой, — И вином. Красным.
Отправив думать над поведением сразу двух местных при помощи метко брошенного стула, Верд охотно согласился:
— В такой храм я и сам служителем пойду! Что ж ты сразу не предупредил, что так можно?
— А так и нельзя! Это только для безгрешных, — удар локтем в квадратную челюсть, так и напрашивавшуюся на ласку, — добродетельных, — подножка детине с дубиной, — и искренне верующих приверженцев Троих!
Наёмник принял детину на остриё меча:
— Я искренне! За баб — искренне, а за вино так тем более!
Удачно наклонившись подтянуть сапог, Санни пропустил ещё одну стрелу над головой; испуганный свистом, резко разогнулся и поддал макушкой подкравшемуся со спины охраннику прямо по расквашенному носу. Тот с готовностью отбросил оба тесака, чтобы двумя руками зажать хлынувшую кровь и, рыдая и причитая, помчаться на улицу — холодного приложить. Едва он успел пробиться к заваленной двери, Верд отправил вдогонку кувшин с ещё дымящимся вином, чем сильно ускорил встречу бандитской физиономии и снега.
В ход шло всё: ложки и чашки, отломленные у столов ножки, оказавшиеся весьма пригодными дубинами, валяющиеся по жральне запчасти телег и вовсе не опознаваемый мусор. Мешок, которым Верд прикрылся, чтобы достать неугомонного стрелка с арбалетом, истошно завизжал, хрюкнул и порвался. Вывалившийся их него выводок молочных поросят с соответствующими звуками принялся носиться по помещению, попадая под ноги всем и каждому. Санни ловко перепрыгивал через шумных зверёнышей, придерживая рясу, как высокородная дама юбки, Верд же, напротив, стоял крепко, позволяя животным пробегать прямо по сапогам. Пытающиеся же увернуться бандюганы, только бестолково сталкивались друг с другом.
— Что здесь происходит?!!!
Потасовка закончилась так же внезапно, как началась. Местные замерли кто как был: кто с занесённым топором, кто на одной стопе, позволяя поросятам водить вокруг хороводы, кто в прыжке, символизируя веру в умение летать и прикосновение к небесам. Верд на посошок дал в морду пойманному за шкирку мужичку, уже лишившемуся половины раздражающе белоснежных зубов, уронил его и мигом посерьёзнел:
— Ты и есть Вран, что ли?
Благословенная тишина подтвердила: да, именно этот — низкорослый, худой, но вместе с тем обрюзгший, думающий, что потайных каблуков в его ботинках не видно, с тонкими щегольскими усиками и жиденькими тёмненькими волосиками, сплетёнными в такую же косичку, — и есть гроза местных бандитов.
— Смотря кто спрашивает. С чем пожаловали?
Посетители харчевни принялись бочком расползаться по местам, торопливо расставляя мебель и пряча обломки, уже не подлежащие починке. Смотреть на главного они опасались: ещё назначат виноватым, разгребай потом…
— Дело есть. С глазу на глаз, — Верд вытер меч о штаны и шумно спрятал в ножны, одновременно демонстрируя и что драться не намерен, и что клинок, если что, в мгновение ока снова окажется на свободе.
Вран качнулся с мысков на пятки и обратно, пригладил тоненькие усики:
— А сразу меня спросить? Никак? Не догадался?
Санторий, вежливо подал одному из бывших противников отбитый кистень:
— А что, так можно было?
— Право слово, вы как из дикого леса! Мы люди деловые и проблем не ищем, — Вран слегка повысил голос, чтобы все присутствующие об этом вспомнили и устыдились, — Верно я говорю?
— Верно…
— Так точно, шеф…
— Ага, — вразнобой подтвердили головорезы, смущённо заслоняя оружие.
Надолго ли хватит их выдержки, друзья выяснять не стали, и выскользнули вслед за Враном в кухню, а из неё, через короткий коридор, в аккуратненькую маленькую комнатушку.
Всё ж таки купцом Вран был куда более, чем бандитом. И, если и заслужил то благоговение, с каким вполголоса произносили его имя, то наверняка не в сражениях, а торгом и шантажом. Верд таких лисов презирал, но делать нечего: надо договариваться.
Сам виновник торжества плюхнулся в огромное мягкое, обитое бархатом кресло, смотрящееся в подвальном помещении с плесневелыми стенами, прикрытыми отсыревшими коврами, как вошь на лбу. Гостям же кивнул на единственную низенькую табуреточку, отгороженную от кресла столом.
«Сразу указываешь, где наше место?» — недовольно подумал Верд и, пренебрегая приглашением, замер прямо у входа, скрестив руки на груди и спрятав ладони под мышками. Не чета воину ютиться на эдаком насесте, не на того напал. Санни повторил позу за другом, правда, выглядел куда менее внушительно.
Если Врана подобное положение дел и оскорбило, виду он не подал, да и ни малейшего страха не выказал: он на своей территории и прекрасно знает любой товар, хоть сколько-то стоящий в этом городе.
— Чем могу быть полезен, уважаемые? — любезно поинтересовался он, ныряя в мягкую обивку кресла почти целиком, оставляя на виду лишь цепкие ручонки с переплетёнными пальцами: не смотри, что расслаблен, своего не упустит!
Первым порывом было хорошенько стукнуть по макушке с жиденькими волосиками, через которые просматривалась белёсая кожа, что только и осталась торчать над столом. Но наёмник сдержался: покамест их встретили хорошо, если не считать драки. А кто ж её в приличном обществе считает за оскорбление?