Дурная слава
Шрифт:
— Какое тебе дело?!
Ты моя.
С дорогой поклажей наперевес я дохожу до мотоцикла и ставлю ее на ноги.
— Садись. Вот тот шлем для тебя.
— Да пошел ты! — фыркает она и стремится сбежать от меня.
Но я загораживаю ей путь, и Ковбою вновь приходится сражаться со мной.
— Ты не понял? Отвали! — тараном пробивается она, но, понимая, что все подобные попытки ничтожны, упирается мне в грудь ладонями и принимается пинаться. — Твердолобый баран! Упрямый
Я быстро обхватываю ее за талию и сажаю на мотоцикл. Она настойчиво отбивается. А потом взвизгивает и, поджав губу, тянется к своей ноге.
— Ч-черт! Каблук… — ударяет со злостью по глушаку. — Проклятый кусок железа!
Я смеюсь:
— А он-то здесь при чем?
— Ты прав, ни при чем! Это ты! Ты! Ты! Ты! — она скидывает босоножки, зажимает пряжки тонкими пальчиками и принимается лупить меня обувью, куда придется. — Животное!
Я прикрываюсь рукой, чтобы не получить сломанным каблуком по лицу.
Но она не делает этого. Она решительно огибает меня, достает из сумочки телефон и собирается сделать звонок, вероятно, в такси.
— Куда ты собралась? — хохотнув, спрашиваю я. — Я же сказал: я отвезу тебя сам.
И резким движением забираю у бестии телефон.
От неожиданности она оборачивается и несколько секунд смотрит мне прямо в глаза. После чего взрывается:
— Да как ты смеешь?! — И прыгает на меня, стараясь отнять то, что по праву принадлежит ей.
Но я успеваю спрятать его в карман. В передний карман своих джинсов.
— Верни телефон! Верни, я тебе говорю! — взвывает она, и я все-таки получаю по голове ее увесистыми босоножками.
— Ты с ума сошла? — отскакиваю я. — Ездишь ночью! Одна! С извращугами-таксистами! Да ты хоть знаешь, кто там работает? — не выдерживаю и вываливаю на нее всю свою искреннюю заботу. — Как тебя вообще родители отпускают?
— Да пошел ты! — в сто тысячный раз посылает меня она и, резко сменив направление, прямо босиком настропаляется в сторону Озерков.
Я смотрю ей вслед, на ее нежные пяточки, стройные ножки с тонкими голыми щиколотками, а потом задерживаюсь взглядом чуть выше. Внутри меня разом что-то переворачивается. Я не хочу ее отпускать. Не хочу, и все!
Я твой.
Я завожу мотоцикл, с лязгом срываюсь с места, нагоняю рыжую бестию на повороте и несколько сотен метров ползу с черепашьей скоростью рядом с ней.
Но она делает вид, что не замечает меня. В то время как я не свожу с нее глаз.
Н-ну, Ковбой!
— Хватит выпендриваться, — не выдерживаю я. — Садись!
На что она демонстративно отворачивается.
Маленькая стервочка!
— Так, хорошо, — я торможу на обочине, позади нее, глушу двигатель, вытаскиваю ключ из замка, соскакиваю с мотоцикла и ставлю его на подножку. — Тогда я пойду с тобой! — догоняю ее, и еще метров двести мы идем рука об руку по опустевшей дороге.
Наверно, я нагло разглядываю ее, потому что, в конце концов, она вдруг толкает меня и останавливается.
— Прекрати! Что ты делаешь?!
Я улыбаюсь:
— Иду с тобой.
— Зачем?!
— Я намерен проводить тебя. Мне не нравится, что такая куколка, как ты, возвращается домой одна! Ночью! И если ты не желаешь ехать со мной, я буду сопровождать тебя пешком.
— Упрямый баран! — хмыкает она. Но на этот раз ее обзывательство звучит без явной злобы.
— Вообще-то, меня зовут Антон.
— Ох, простите-извините, упрямый баран, Антон! — смешно корчится она и, вскользь посмотрев на меня, снова устремляется вперед.
Я кидаю ей вслед:
— Может, проявишь вежливость и тоже представишься? — Догоняю, толкаю в ответ на ее же манеру: — Или тебе нравится, когда я называю тебя Ковбоем? А, Ковбой?
Она, едва ли скрыв улыбку, возмущается:
— Чего ты ко мне прицепился?!
— Когда-нибудь ты заработаешь неприятности на свою обольстительную задницу. А я не хочу, чтобы это случилось.
— По-моему, я их уже заработала! — хмыкает она. — Из-за тебя я оказалась на улице, сломала каблук, лишилась телефона и теперь иду босиком по этому кошмарному асфальту! А ты говоришь мне о каких-то мифических неприятностях! К твоему сведению, я не собиралась ехать в такси одна! Вообще-то, в клубе я была с подругой, мы должны были вместе…
— Да? — смеясь, перебиваю ее я. — И где же твоя подруга? Почему она не выскочила за тобой? Ты и в прошлый раз возвращалась в Озерки одна. Напомню: и в позапрошлый!
— Будь проклят тот день, когда я села на твой мотоцикл!
— Благодари судьбу, что именно я подвернулся тебе под руку!
Она фыркает, хочет сострить что-то в ответ, но неловко оступается и почти падает.
— Вот черт!
Я подхватываю ее под локоть:
— Ну и долго ты будешь выпендриваться?
Она встряхивает волосами:
— Я не выпендриваюсь! — Пристально смотрит на меня, впервые изучая вот так, вдоль и поперек, и в конечном итоге соглашается: — Ладно, поехали.
Не сводя с нее глаз, я снимаю с себя куртку и протягиваю чертовке. Мне хочется самому прикрыть ее оголенные плечики, прикоснуться к нежной коже, согреть дыханием, переместится к губам… Но я довольствуюсь тем, что она мне просто улыбается: берет куртку и ныряет в рукава. Без каких-либо фокусов! И я не могу налюбоваться на нее, дикую рыжую кошечку, которая наконец-то спрятала свои коготки.
Я уже готов нацепить на ее очаровательную головку шлем, но она так долго возится с молнией, что для начала я кидаюсь ей на помощь. И сразу же получаю по рукам.